На следующее утро, как всегда, ДЕВОЧКА появилась возле моей пещеры и я, с трудом произнося незнакомые слова, извлечённые из её памяти, впервые ответил гостье:
- Похвали... меня...
Молодец! Ни капли не испугалась, услышав похожий на рык голос. Ты сама, не зная за что, хвалила и хвалила меня, а мне становилось всё уютней и, как будто, даже теплее. Спасибо, я никогда не забуду ласкающих слух и душу слов... Выслушав же тебя, я стал готов сделать всё, что угодно. Хотя... Я умею лишь убивать, но в этом деле отныне твой раб, твоя тень, только похвали меня! Пожалуйста, похвали меня!
А ты ведь совсем маленькая и такая беззащитная. Не останавливайся, расскажи, кто обидел тебя. Разве я могу допустить, чтобы кто-то смел причинять боль тому, кого я люблю? Никогда! Слушая тебя, нахожу нужные образы обидчиков в твоём сознании и отмечаю путь к ним. А ночью выхожу на охоту.
Похоже, скоро девочка начала обо всём догадываться. Несколько лун назад она пришла ко мне в особенно хорошем настроении.
Я внимательно слушал её. Тебе есть с кем поделиться радостью и печалью, ведь ты тоже теперь не одна.
У тебя есть друг.
Я помогаю тебе.
Я понимаю тебя.
Ты говорила со мною долго-долго, а я терпеливо слушал. Я готов слушать тебя вечность, ведь у меня больше никого нет.
- Ты хороший. Ты такой замечательный. Очень хороший, и у меня есть для тебя подарок!
- Похвали... Меня... - с трудом, не веря словам, выдавил я.
- Вытяни ручку, - потребовала она.
И я решаюсь. Я показываю из пещеры одну из своих лап. Мне немного больно, потому что только на свету я невольно приобретаю форму. Все восемь пальцев и кисть мгновенно покрываются кожей, а следом и шерстью. В мою ладонь, в которую легко может встать танк, ты осторожно помещаешь несколько обёрнутых в БУМАГУ сладких камешков. Я съел их все, вместе с бумагой. Затем снова вытянул одну из своих десяти лап на свет. Мой друг уселся на ладонь, и я качал, слегка подкидывая девочку, вверх-вниз, выше самых высоких сосен. Она кричала от счастья, и я был счастлив вместе с ней. Можно ли быть таким счастливым после сотен лет тоски и горя?
Вчера, не слушая меня, она зашла в мою пещеру и я не смог её остановить. Здесь девочка увидела всех тех, кто обижал маленького Охотника, и о ком она рассказывала мне. Я собрал их в одну кучу, с распоротыми животами, оторванными руками и ногами, но непременно лицами вверх. Я люблю смотреть на лица своих жертв, ведь передо мной мои трофеи, и у каждого есть своя история. Мухи ползали по открытым глазам, черви копошились у них под кожей, но она узнала всех. Девочка смотрела очень долго, но ничуть не испугалась. Настоящий Охотник.
- Ненавижу эту собаку, до сих пор боюсь её, - громко и недовольно заговорила она. - Ты, баба Маша, ругала меня плохими словами, а ты, дед Макар, таскал за уши... Ты, Серёжка, зачем бросал в меня палки... Поделом вам всем! Так вам и надо!
Она повернулась лицом к темноте и принялась благодарить меня, а позже предложила поиграть в прятки. Я не понимаю, как можно играть со мной в прятки. Для неё я пятно в темноте. Стоит ей шагнуть в мою сторону, как я тут же перемещаюсь в другое место, где есть тьма. Поймать меня невозможно, ведь я и есть тьма.
Прошедшей ночью снова помог своему другу. Опять мучают новые, пока ещё непонятные слова из её головы... УЧИТЕЛЬНИЦА... Зачем ты ставила детёнышам ДВОЙКИ? Теперь лежи здесь, в куче себе подобных. Успокойся, перестань делать зло и молчи...
Где же она? Где она? Я не допущу, чтобы тоска и одиночество вернулись. Я убью всех, на кого укажет её горе, растопчу их семьи, разорву домашних животных и снесу селения, где они обитают. Ведь кроме тебя у меня нет никого... Я просто хочу быть всегда рядом...
Она говорит, что вынуждена перебраться в город, так не забудь и меня... Мне надо, чтобы ты только... Только похвалила меня...
Я уже решил. Я всегда буду рядом, только не забывай меня.
Я могу жить в пещере, а могу на чердаке, в подвале, в любой тёмной комнате.
Везде, где нет света. Никто не увидит меня, никто не узнает нашей Тайны.
Мне нужна темнота, ведь я и есть темнота.
Мне нужна ночь, ведь я и есть ночь.
Мне нужно чужая смерть, ведь я и есть смерть.
В конце концов, я могу жить у тебя под кроватью, немного перестроив структуру своего тела.
Только... Только... Пожалуйста, я прошу, я умоляю, я заклинаю тебя:
ПОХВАЛИ МЕНЯ!!!
Григорий Неделько
К Новому году
Глаза у Деда Мороза были какие-то уж слишком холодные.
Если на то пошло, их голубой цвет, пусть и навевал мысли о льде и морозе, всё равно не подходил дородному мужику со страшной рожей, одетому в самый новогодний костюм и самую новогоднюю бороду. Борода поистрепалась, шапка тоже, на валенках комья грязи и не успевшего ещё растаять снега; в одной руке, на кою натянута линялая варежка, ничего, в другой - мешок с подарками. Настоящий мешок! Не такой, с каким ходят всякие одевающиеся под Деда Мороза пьянчуги, и не похожий даже на тот, что можно встретить в советских мультфильмах или, скажем, на картинках Сутеева. Нет, мешок своею простотой и собственным безразличием будто бы говорил, со всей возможной уверенностью утверждал: