Работала Верка Ланцова диспетчером в городском таксопарке. И работу свою, в отличие от множества своих коллег, любила. Более всего нравилось ей беспрестанно флиртовать с таксистами, которых у неё на связи было душ двадцать. И красавчики среди них попадались, молодые да пылкие, и разведенные без семейных проблем, и такие даже, что порой навещали Верку, угощая армянским коньяком и мужской нежностью. Особенно в Веркино сердце запал таксист Азиз Карапетян. Уж так он порой бывал горяч и ласков с Ланцовой, что она тайно даже подумывала красавца на себе женить. Но густобровый армянин, с усами а-ля Панкратов-Черный уже, к несчастию, был женат. И имел при этом ораву ребятишек, которых любил всем своим горячим сердцем.
Явившись на работу, Ланцова первым делам заварила себе огромную пол-литровую кружку кофе, надеясь, что та поможет ей пребывать в бодрости, и принялась принимать звонки и заказы, рассортировывая их по таксистам. Бессонная ночь дала о себе знать ближе к обеду. Верка засыпала на ходу, словно экзотический зверек ленивец, вяло путешествовала она по офису в перерывах до кофеварки и обратно. Путала адреса и имена таксистов. Забывала прозванивать клиентов, когда машина уже была подана. И совсем не флиртовала с разведёнными красавчиками и навещателями, а только протяжно зевала в микрофон, висящий возле её носа, как надоедливая жирная муха, и терла пальцами красные заспанные глазищи. И чудилось ей порой, что сидят вокруг неё не коллеги диспетчера, а прихитрившиеся ими тараканы. И тогда Ланцова вскидывалась взглядом и пытливо всматривалась в сослуживцев, пытаясь отыскать среди них тараканье отродье. Но никак не находила.
Первым неладное почуял Азиз Карапетян.
- Ты Вэрка что-то сэгодня савсэм вареная! - гоготнул он в рацию. - Как калбаса. Был кто у тебэ? - имитируя ревность, громыхнул он.
- Да что ты, Азизчик, - оправдалась Ланцова, - бессонница. Глаз всю ночь не смыкала. Думала, почитаю и усну, да так до утра и не вздремнула даже.
- Врэдно это, - изрек армянин, и, подумав, добавил: - ладнэ, я тебэ сэгодня забэру!
- Забери родной, забери, а то я совсем без сил, - обрадовалась она.
Бывало порой, Азиз, имея сердце от природы доброе, огромное, как у теленка, подвозил Ланцову с работы до дома и на крепких заросших густо черной шерстью руках относил любвеобильного диспетчера до кровати, где они всю ночь кувыркались разгоряченные коньячными спиртами.
Надо сказать, что сегодня Верке вовсе было не до любовных утех, но и идти домой одной тоже было почему-то жутко и совершенно неохота. И она, окрыленная теперь надеждой доставки её тела к дому в тепле автомобиля, совсем расслабилась. В мысли её проникло на миг умиротворение. Глаза её закрылись, и Ланцова моментально провалилась в сон, где увидела себя невестой, стоящей перед алтарем. Возле неё стоял высокий и статный жених, держа горячей рукой её пухлую ладошку, а венчающий их святой отец уже обращался с сакраментальным вопросом адресованным именно ей:
- Согласна ли ты, Вера Степановна, любить своего избранника и быть верной ему, пока смерть не разлучит вас?
- Согласная! - отвечала она.
- Тогда скрепите клятву вашу поцелуем, - напутствовал святой голос.
И Верка, повернувшись к жениху, откинула фату, что скрывала от неё чудесный мир замужества, зажмурилась от счастья и потянулась напомаженными губами к избраннику. И соприкоснувшись, почувствовала вдруг, как губ её и щек коснулось что-то колючее и склизкое. И, распахнув очи, увидела она, что целует её тот самый омерзительный тараканище, и глаза его горят хищным огнем, а желваки шевелятся гадко, роняя на белоснежное её платье ошметки курицы. От такого видения Ланцова истошно закричав, тотчас проснулась, пролив на компьютерную клавиатуру кофе, и принялась креститься на глазах у других диспетчеров, которые все до единого смотрели на неё, как на дуру.
К концу рабочего дня, как и обещал, в офис явился Азиз и, усадив Ланцову в черную «Волгу», повез домой. Верка сидела молча. Боялась уснуть, хоть движение её и укачивало, и слушала бессмысленные рассказы Карапетяна о прошедшем рабочем дне.
Глядящей за окно Верке казалось, что по улицам тут и там вместо людей ходят теперь тараканы, облачившиеся в человеческие одежды. И казалось ей, что они стрекочут тут и там по подворотням и квартирам.
- Травила, травила, травила...
«Не травила я! Не травила!» - оправдывалась она мысленно и боялась взглянуть даже на Карапетяна. Вдруг, тот тоже уже таракан!
Но Карапетян тараканом не был, в чем Верка все же убедилась, пересилив себя и взглянув на него, когда машина затормозила возле её дома. Прибыв на квартиру, Верка обнаружила, что ведро, выставленное под отраву, налито теперь до краев оранжевой, пахнущей нафталином и ещё какой-то дрянью жижей.