Пришлось побегать, заплатить кое-кому, но волк под видом овчарки был привезен сюда, в этот город, и, надо сказать, ведет он себя образцово.
Да, Батыр? - мужчина любовно погладил волка по голове.
Волк чуть шевельнул хвостом и снова замер во всем своем зверином великолепии.
Я смотрел на него и думал: какая сила заставила этого вольнолюбивого зверя променять свободу на квартирную клетку?
Наверное, есть «неправильные» звери, помнящие человеческое добро, доверяющие людям, готовые разделить с ними свою жизнь, благодарные за ласку и любовь человеческую....
А говорят, что нет у зверей долговременной памяти. Неправда это. Всё они помнят. Помнят...
Волк смотрел вдаль, на морской простор, взгляд его желтых глаз был сосредоточен и внимателен, тело напряжено. Красавец-волк, сидящий у ног человека на берегу моря - это было фантастично!
Хищник, полюбивший человека, променявший свободу на жизнь рядом со своим спасителем, добровольно покинувший свою среду обитания...
Это был явно неправильный волк, но тем он и был притягателен.
Мужчина ласково гладил голову своего друга, и они оба смотрели на солнце, уходящее на ночь в море. Солнечные лучи играли в желтых глазах волка, пускали лучики на очки мужчины, и они оба были полны какого-то неземного спокойствия и доверия.
Человек и волк.
Верные друзья, заклятые враги. Жители одной планеты.
Я тихонько ушел, чтобы не нарушать их космического единения, их взаимопроникновения.
Мужчина и волк смотрели на садящееся солнце, и только чуткое волчье ухо повернулось в сторону уходящего ...
Денис Марков
Два одиночества
Мальчик Какибяк был странный мальчик, он ходил по базару и просил денежки у больших дядь и тёть. А странный он был лишь потому, что один глаз у него был голубого цвета, а другой - карего, почти чёрного, и поэтому у людей он вызывал страх. Малыш знал, что он не такой, как все, поэтому приходилось сдабривать свой неприятный вид улыбкой. Какибяк удивлялся, почему люди так относятся к нему, ведь если посмотреть в профиль с одной стороны, то он был обаятельный голубоглазый мальчик, а если глянуть с другой - то тоже, весьма симпатичный кареглазый малый. И всё равно, люди отводили взгляд в сторону и, иногда, давали копеечку на еду, лишь бы отвязаться от навязчивости просителя, а иногда, давали подзатыльник - это уж как повезёт.
И у него не было друзей, все его на базаре сторонились. Даже пьяницы и грязные попрошайки не хотели иметь ничего общего с мальчишкой. Вечером, после рабочего дня, он шёл домой и приносил своим родителям заработанные денежки. Они всегда были пьяные и часто били его, если им казалось, что мало Какибяк заработал. Если так случалось, то его запирали в кладовке и оставляли без еды и света.
Иногда Какибяк плакал от обиды в своей кладовке, но это он делал тихо и беззвучно, потому что за такое папа хлестал его шнуром от утюга... Утюга давно уже не было, а шнур остался.... Зато он был в тепле по ночам... а какие там еще плюсы от семьи, он не знал. На улице ему часто встречались сверстники, они были чистенькие и пухленькие, и вечно торопились в школу. А вот Какибяке повезло, ему не надо было заниматься этой ерундой. Мама так и говорила, когда, конечно, получалось связать слова: "Учёба - это амно на палочке!". Но, всё равно, почему-то мальчишка хотел быть таким же, как эти пухляки.
Ещё у мальчика был один секрет, вечерами, под покровом темноты, он залазил на дерево и заглядывал в окно сорок пятой квартиры, находящейся на втором этаже. Там жила маленькая девочка и ближе к девяти её родители включали телевизор с мультиками. Но не мультики привлекали внимание мальчика, а другое... хотя мультики тоже. Папа девочки садился на диван и брал дочку на коленки. Рядом присаживалась мать и облокачивала свою голову на плечо мужу, взяв ладошку ребёнка в свои руки. Все втроем улыбались и что-то говорили. Слов разговора этой семьи, Какибяк не мог разобрать, несмотря на открытую форточку. Эта идиллия завораживала Какибяка, он так хотел быть там, с ними... Но он шёл домой, к своим родителям.
Однажды Какибяку избили на рынке местные беспризорники, им надоело, что мальчику подавали "за глаза". И впервые за долгое время, в синяках и порванной куртке, он шёл домой в середине дня. Дома его ждала хорошая взбучка от папки, ведь он почти не заработал, да ещё и куртку порвал.
Войдя во двор, он увидел на детской площадке ту девочку, из окна. Она одиноко сидела на лавке и улыбалась, подставив ветерку своё лицо. Какибяк, забыв про боль от сегодняшних тумаков, стал подходить к сидящей девочке. При солнечном свете от неё исходило какое-то необычное сияние.