Поляна, на которой происходило все действо, внезапно преобразилась до неузнаваемости. Дуб, который ранее казался вполне обычным деревом, внезапно засветился изнутри мягким изумрудно-зеленым свечением, озарив собой все вокруг. Чар, защищавших сакральную обитель, более не существовало. Древнее место силы, хранилище легендарной святыни перворожденных, врученной им на заре существования этого мира еще самой пресветлой Ялини, одной из всесильных Молодых Богов, более не было сокрыто от глаз смертных и бессмертных...
***
Солнце багровым диском клонилось к закату, ознаменовав собой окончание очередного столь ценного для обитателей вольных хуторов летнего дня. Еще бы. На этой суровой земле лето было единственной более-менее безопасной порой. Порой, когда зловредные твари Орды, будь они прокляты Великим Богами Хедином и Ракотом Милостивцем во веки веков, практически исчезали из лесов, давая шанс людям насладиться пусть и недолгой порой отдыха.
Впрочем, и летом суровая здешняя жизнь не давала вольным хуторянам особенно заскучать. Лето - пора страды и тяжелых полевых работ, необходимых для того, чтобы зимой люди не померли с голодухи. А ведь и так не раз случалось. Бывало и от Орды иные людишки отобьются, и от холода оборонятся, да подойдут все припасы к концу, так хоть ложись да помирай.
Соседние хутора тоже не всякий раз на помощь подоспеют в этом деле. Одно дело оружной ратью до соседа дойти да в бою с ордынскими тварями подмогнуть, тут каждый друг за дружку держится, сегодня ты помог, завтра тебя из беды те же соседи выручат, а совсем другое - припасами делиться стылой зимой, когда у самих семеро по лавкам, да детишки малые под полатями пищат, есть просят. Тут уж крутись, не крутись, а сам выкручивайся, как знаешь, ежели летом трудился спустя рукава, да всем необходимым, чтобы худо-бедно зиму пережить, запастись не озаботился.
Примерно такие мысли крутились в голове молодого Дрома, когда он раз за разом взмахивал косой, укладывая пшеничные колосья на землю, словно воинов, павших в неравной битве с диковинным великаном, что, говорят, обитают где-то на самой окраине северного Хьерварда или еще где... Слухов много ходило, всего и не упомнишь...
Вообще, хорошо, конечно, было бы сейчас вместо порядком поднадоевшей жатвы с дружками эля крепкого отведать, а еще лучше с девками на сеновале поваляться, но о том лучше забыть. У батюшки рука тяжелая да нрав суровый. Ежели чего, не посмотрит, что сын, так приголубит, что небо с овчинку покажется.
Лето кончается, осень на подходе, самое время жатвы. Вообще, конечно, обычно хуторские немного позже пшеницу убирают, да уж больно богатым урожай нынче выдался. Это хорошо. Есть шанс зиму пережить без смертей да утрат. Хотя, конечно, совсем без потерь не получится. Сурова жизнь в здешних краях, и суровый, хоть и вольнолюбивый, народ живет в этой богами забытой глуши. И лишь сильные способны выжить здесь и дать здоровое потомство, чтобы их дети в свою очередь вели нелегкую жизнь свободных охотников-землепашцев и подготовили для себя достойную смену...
Рядом с веснушчатым вихрастым Дромом сосредоточенно работал косой обнаженный по пояс мощный мужик в летах. Длинные седые волосы его были перехвачены кожаным шнуром, а холодные серые глаза и могучие мышцы, бугрившиеся на обнаженном, иссеченным давними застарелыми шрамами торсе, выдавали в нем бывалого воина.
Хеорн. Никто толком не знал, кто он и откуда, благо сам он о своем прошлом распространяться не любил, а спрашивать как-то ни у кого духу не хватало. Уж больно грозен и крут был этот пришлый наемник. Вроде бы и нравом спокоен, не задирист, а как взглянет, так даже самых сильных парней хутора Велефа мороз до самого нутра прошибал. А ведь слабаков среди хуторских не было, не выживали здесь такие. Все парни сызмальства крепкие да здоровые, охотой промышляли, да на зверье и тварей Орды в лес ходили.
Но и колдуном не был Хеорн, пришедший неведомо из каких краев четыре зимы назад на хутор рыжего Велефа. Это бывалые битые жизнью хуторяне тоже всем нутром чуяли, той незримой звериной жилкой, что в трудную минуту уцелеть помогает, верный выход подсказывает. Воином, воином был этот неразговорчивый странник, неведомо зачем пожелавший остаться на хуторе. Впрочем, никто против этого и не возражал. Благо бойцом Хеорн был едва ли не первым среди всех. В воинской науке хорошо парней, да и бывалых мужиков поднатаскал, научил слаженно биться в тройках, да еще и слабые места у многих ордынских тварей показал, о которых даже, стыдно сказать, опытные хуторские охотники ничего не знали. Работал Хеорн тоже за двоих. Никакой работой не гнушался, не задирал нос: «он-де мол воин, а не крестьянин». Посему и уважали его люди крепко, хотя и дружбы он ни с кем особой не водил.