– Ты помереть не можешь, – рявкнул капитан. – Ты железный! Лети давай. Чуть-чуть осталось. Через полчаса на базе будем!
– Не могу, капитан, – умирающим голосом прохрипел компьютер. – Шеф, трубы горят! У механика еще пузырек где-то заныкан, я сам слышал! Спасай! А то у меня уже навигационный блок вообще раскалывается. Не, ну, что ты как не родной-то?
– В следующий рейс, – проворчал капитан, выходя из рубки, – лучше руду возить попрошусь. Там хоть алкашей таких нет.
Он в бешенстве стукнул кулаком в стену. Компьютер отозвался страдальческим: «Е–мое! Не стучи!»
После полутора часов обыска корабля, торгов с механиком, десятка угроз кого-нибудь убить, а кое-какого стукача на гвозди разобрать, бутылка паленого лунного коньяка была обнаружена и залита в топливный бак.
– У-у-арх! – послышалось из динамиков. Из вентиляции снова потянуло свежаком. – Спасибо, братья! Не дали помереть страдальцу! Летим на базу. Ххде она там! Ща…
Двигатель надрывно взвыл, корабль лег на прежний курс.
Капитан облегченно выдохнул. Они все-таки добрались до базы. Даже несмотря на то, что из динамиков на жуткой громкости раздавалось: «Шумел камыш, деревья гнулись»…
Станислав Смакотин
Куб времен
Наполовину высунувшийся из канализационного люка Саня громко орал:
– Василич!.. Подь сюда!.. Покажу что-то! А?.. Василич?!
Василич с неудовольствием оторвался от созерцания Большой канализационной лужи. Большая же канализационная лужа разлилась от тротуара до тротуара, полностью заполнив собой проезжую часть проспекта. Недовольные автомобилисты притормаживали, въезжая в неё, и что-то говорили при этом, злобно поглядывая в сторону рабочих и его, бригадира Василича... Что именно – слышно не было, однако тот вполне мог предположить, что это были явно не похвалы в его и лужин адрес. Прикидывая в уме время на её устранение, он как раз пришёл к выводу, что одним рабочим днём, пожалуй, и не обойтись.
Будучи опытным руководителем аварийной канализационной бригады, Василич очень любил, когда его уважают. Поэтому он тут же сделал вид, что не слышит крика нахального юнца. Нагло забывшего об уважении к его, Василича, опыту и высокому положению.
– Ну, Василич!.. – в интонациях подчинённого наконец зазвучали просящие нотки. – Дело есть. Иди, покажу что-то...
Ругнув вполголоса невоспитанную молодёжь, не признающую никакой субординации и старшинства, тот не спеша подошёл к отверстию, чинно туда наклонившись:
– Ну, чего там у тебя?
– Да вот, смотри, что я нашёл... – и Саня извлёк из люка небольшой кубик. – На дне лежал. А я когда вниз спустился, чувствую, под ногой что-то твёрдое мешается... – тараторил тот.
Когда Саня торопился или сильно волновался, то начинал говорить так быстро, что неопытное ухо не улавливало и половины смысла. Однако, Василич знал того уже не первый год и быстро вник в ситуацию:
– Дай-ка сюда… Хм… Ага! – бригадир повертел кубик в руках. Хоть и произнеся с уверенным видом важное «ага!», дав понять этим молокососу, что ему, мол, всё и без того ясно… Однако на самом деле это было немного не так.
Тёмного цвета кубик обладал небольшим размером, не считая прилипшей к нему грязи. Был довольно лёгким на вес. А на одной из его сторон расположилась странного вида шкала с ручкой переключателя, как у домашней плиты, и тремя насечками. Очистив предмет от налипшей грязи, Василич с трудом разобрал выполненные старинным языком надписи: «Стопъ», «Быстро» и «Мигъ». Подытоживалось всё это жирной табличкой: «Кубъ Времёнъ». Сейчас переключатель стоял как раз на положении «Стопъ».
– Василич... – в голосе всё еще торчавшего наполовину снаружи, а наполовину в люке Сани зазвучала тревога. – А может, это... Вдруг это бомба какая? – округлил тот глаза. – Может, того... В полицию позвонить, а? – и сделал небольшое движение вглубь люка.
Василич и сам не был уверен до конца, бомба это или нет. Однако сама мысль о том, что столь очевидную идею подал не он сам, а какой-то зарвавшийся юнец, решила ситуацию:
– Ха! – Василич делано усмехнулся. – Ты что ж это, бомб ни разу не видал, что ли? – и хоть сам он в своей жизни не видел ни одной бомбы, но произнесено это было весьма уверенно и обнадёживающе. Быть может, ещё и потому, что те бомбы, которые он всё-таки наблюдал иногда по телевизору, выглядели совсем не так.
В кино они были либо большими и вытянутыми, обладая крылышками сзади (их обычно сбрасывали на каких-нибудь врагов с самолётов, как правило, на фашистов). Либо огромными и статичными – но со множеством разноцветных проводков. Предназначенные на сей раз для мирных граждан, но их непременно обезвреживали главные герои фильмов, перекусывая эти самые проводки в последний момент.