– Не волнуйся, Лют. Я буду предельно осторожен.
***
Северо-западный склон Хрустальной Горы вывел путников на небольшую горизонтальную площадку. Здесь можно было в последний раз спокойно отдохнуть, набраться сил и окончательно решить для себя, стоит ли подвергать жизнь смертельной опасности, карабкаясь по ненадежным уступам, один вид которых не внушал ничего, кроме недоверия. Площадка, имевшая в ширину не более десяти ярдов, в длину простиралась на добрых полмили и плавным изгибом окаймляла вертикальные каменные стены, постепенно сужаясь и прибавляя в крутизне. Затем она превращалась в одну из отвесных скал, коих здесь было превеликое множество, причем одна коварнее другой.
Площадка была завалена валунами и гигантскими скальными обломками. Выбеленные солнцем и временем они отбрасывали бесформенные угловатые тени на отвесные горные стены. В одной из таких теней притаился человек. Сидел он абсолютно неподвижно, и невнимательный путник мог пройти мимо него, не удостоив и взглядом, а потом получить удар в спину, потому что существо, укрывшееся между большим, нагретым солнцем камнем и вертикальной стеной, не отличалось крайним дружелюбием. К тому же оно располагало парой вещичек, с помощью которых намеревалось удовлетворить свои кровожадные амбиции – это короткий меч и серебряный топорик. Последний, впрочем, не предназначался для ведения боевых действий, но человек знал, что, хоть он и обладает рядом недостатков – например, норовит выскользнуть из руки, когда замахиваешься – но в качестве орудия убийства был просто незаменим. Некоторые воскресшие воспоминания подсказали Медасфену, что маленькое, но острое лезвие имеет обыкновение на раз рассекать кожу, глубоко входит в плоть и быстро дробит кости.
Медасфен затрясся в приступе иступленного, мрачного и беззвучного смеха, но тут же болезненно поморщился и сунул руку под рубашку. Когда вновь вытащил ее, обнаружил на подушечках пальцев кровь. Нет, акт мщения придется отложить на потом. Медасфен ослабел и тяжело ранен, а в таком состоянии путешественникам не составит труда положить его на обе лопатки.
Заслышав хруст гравия под подошвами трех пар сапог, Медасфен отодвинулся подальше в тень, притих и затаил дыхание. Он и так старался дышать как можно реже, поскольку вынужденные движения ребер заставляли его содрогаться от невыносимой боли, а рану – снова кровоточить.
К счастью, Кейлот был не из тех, кто ищет ворон там, где их нет. Его глаза наметанные замечать мельчайшие детали, быстро отыскали логово Медасфена. Впрочем, Кейлот так и не понял, что же он увидел – тело Медасфена было до такой степени сгорбленно и скрючено, что с первого взгляда различить в нем человека оказалось крайне затруднительно. Воин поднял руку и жестом приказал Лютто и Ватто остановиться.
– Что случилось? – спросил Лютто, выходя вперед и становясь по правую руку от Кейлота. Ватто стал слева.
Воин молча указал на узкий промежуток между валуном и горной скалой. Сперва могло показаться, что там лежит ворох старой одежды или скелет человека, который некогда бросил вызов скальным высотам Хрустальной Горы, но оказался недостаточно ловким и выносливым, чтобы выйти из этого поединка живым.
– Что там? – спросил Кейлот.
Лютто внимательно вгляделся в указанном направлении. Некоторое время он тоже ничего не мог понять. А потом вдруг осознал, что глядит в чьи–то светло-карие глаза, которые в свою очередь выжидающе смотрят на него самого. И, судя по тому, что веки моргали, а губы изгибались в злорадной усмешке, их обладатель был явно не из тех, чью жизнь оборвала суровая неприступность отвесных скал.
– Господин… – Лютто едва удалось совладать с голосом. – Это… это живой человек! И, похоже, – наш ночной гость!
– Понятно! – и Кейлот незамедлительно извлек меч и нацелил острие туда, где прятался человек. – Выходи, незнакомец! Но учти, что я хочу видеть твои руки, высоко поднятыми, а ладони – открытыми. Иначе я решу, что ты хочешь оказать сопротивление!
– Хорошо, хорошо, – донесся до них приглушенный голос и в тенистом полумраке мелькнули два продолговатых светлых пятна – распрямленные ладони незнакомца. – Не кипятись так, воин-человек. Я выхожу!
И Медасфен покинул убежище. Но сделал это весьма неожиданным образом – на четвереньках. И пока троица путешественников пыталась осмыслить причину его столь необычного появления, он оттолкнулся руками от земли, нащупал за спиной покатую поверхность камня, и, опираясь на нее, медленно и неуклюже поднялся на ноги. Кейлот внимательно следил за манипуляциями незнакомца, не сводя с него не только глаз, но и острия меча. Однако недоумение, а затем и крайнее изумление заставило воина наконец опустить оружие.