– Вам уже полегчало? – участливо спросил Ватто, заметив, что Кейлот открыл глаза и принялся разминать затекшие конечности. Судя по страдальческому выражению лица, эти упражнения давались ему отнюдь не безболезненно.
– Разве мне было плохо? – вопросом на вопрос ответил Кейлот.
– Вы бредили, – пояснил южанин.
– Да? Это, наверное, из-за быстрого подъема… Как бы там ни было, сейчас уже все нормально, – Кейлот внимательно посмотрел на Ватто. Темноту пещеры худо-бедно рассеивал свет маленького костерка. Путники долго спорили над тем, стоит ли разжигать огонь в непосредственной близости от логова Алмазного Дракона. И, в конце концов, решили, что костер, который едва согревает пальцы рук, не может привлечь внимание огромного чудовища, обитающего на вершине. При условии, что догадка Ватто верна, и ящер в самом деле болезненно реагирует на тепло. Но костерок горел уже более четырех часов – Ватто по мере необходимости подкладывал в него сухую траву и иногда силой мысли заставлял огонь вспыхнуть чуть сильнее, чтобы согреть продрогшие конечности – а Алмазный Дракон ничем не выявлял своего неудовольствия.
– Который час? – спросил Кейлот.
– Сложно сказать, господин. Терра-Мидриан еще не вступила на западную половину небосклона, а полночь уже давно минула. Стало быть, сейчас около трех часов.
– Почему ты не будишь своего брата? Ему давно пора заступить на вахту… если, конечно, ваш уговор все еще остается в силе.
– Пусть спит. Он у нас известный соня. Если не выспится, будет целый день ворчать.
Кейлот прищурился:
– Но главная причина, конечно же, не в этом.
– А в чем же еще?
– В твоих кошмарах. Верно?
Ватто на миг задумался.
– Да, господин.
– Ты не спал половину нашей ночи в Лесах Плача. Ты не спал практически всю прошлую ночь, и не спишь эту. Ты лишишься всех своих сил.
– Эти сны не несут в себе облегчения. Они истощают меня куда больше, чем бессонница.
– Что тебе снится? Чудовища?
– Прошлое, – коротко ответил Ватто, и, отвечая так, впервые изменил своей привычке во время разговора смотреть собеседнику в глаза.
– Период, когда вы колесили с цирком по городам Королевства Низовья? Преследования королевских стражников? Ваши тюремщики? – попытался угадать Кейлот. Внезапно его осенила догадка: – Тот мальчик, которого ты оставил без руки?
Ватто покачал головой.
– Нет, нет, нет и еще раз нет. Мне снится Атлантис. Он давно уже покоится на дне океана и все, кто может теперь лицезреть его прежнее величие, это рыбы и другие неведомые обитатели морских глубин. Однако в своих сновидениях я вновь возвращаюсь в родные края, и попадаю туда в самый разгар бедствия. Повсюду пылают пожары, рушатся здания, земля трясется и норовит уйти из-под ног. Нас с Лютто разлучили, и я мечусь между горящими, как факелы, остовами сооружений, пытаясь отыскать брата. Я постоянно окликаю его по имени, но в ответ неизменно получаю обреченный вой ветра и рев беснующегося пламени. Вокруг все готово вот-вот провалиться в бездну, и вопрос состоит лишь в том, провалюсь ли я туда же, или мне все-таки посчастливится спастись. Я боюсь думать о том, что Лютто поджидает все тот же судьбоносный выбор, что он тоже может провалиться в пропасть или исчезнуть с лица земли каким-либо иным путем. И под конец…
Ватто перевел дыхание, как будто само это воспоминание заставляло его стремглав бежать на поиски, позабыв, что его брат спокойно спит, вытянувшись вдоль стены и пододвинув ноги поближе к огню.
– Под конец я понимаю, что он погиб. А иной раз сам проваливаюсь в пропасть и лечу навстречу острым камням, которыми усеяно дно. Но падение мое не оканчивается пробуждением. В конце концов, я чувствую каждый камень, вонзающийся в мое тело, слышу хруст каждой ломающейся кости и…, – Ватто не смог закончить, потому что ужас сновидений был выше способности их озвучить.
Кейлот задумался:
– Ты знаешь, Ватто, в последнее время мне тоже часто снится прошлое и мой городок Денвилль. Но не такой, каким я видел его в последний раз – практически безлюдным, а таким, каким я помнил его в свои самые счастливые дни.
И Кейлот рассказал Ватто все то, что снилось ему на протяжении нескольких последних ночей. Ватто внимательно его выслушал, и даже уточнил некоторые детали, особенно те, которые касались очков, удлиняющегося окна и стальной щеколды.