Дымыч опять затянулся и несколько секунд молчал, прежде чем продолжить, но даже Пашка не решился его потревожить в этом состоянии. Лицо Дымыча вдруг приобрело такое нежное и удивительно приятное выражение, что все мимо воли им любовались в тишине.
– Была верна моя собеседница и предана супругу, просто на удивление. Но сквозило в ее рассказе великое женское разочарование, что так быстро заставляет женщин стареть и злыми становиться. Мне так этот рассказ в душу запал, что не мог я не думать об этом. Боялся, что наш Ангел в демонессу превратится с этой вот бедой. Уж очень не хотелось услышать из ее уст: «Мужики эти, сволочи…»
Мария украдкой утерла слезу платочком, вытащенным незаметно из кармана легкого летнего халатика, и уткнулась в чашку с остывшим чаем.
– Хотя и не вспоминали мы больше этот разговор по душам, болел я им долго. Думал, что горы бы свернул, лишь бы вернуть ей те времена. И так бы переболел, может быть, если бы не один случай. Тут вы мне можете не поверить, а лучше дать волю фантазии и позволить в такое уверовать. Началось все, как обычно, банально, по-бытовому. У соседки моей забился стояк канализации. И тут поперло из раковин все, что сверху лили неосведомленные соседи. Вот и прибежала она ко мне, потому как пока слесаря дождешься – затопит этим зловонием всю ее квартиру. Не мог я оставить одинокую женщину в беде. Пока она с моими поручениями побежала в магазин за всякими средствами в помощь нашей борьбе, стал я этот треклятущий стояк тросом пробивать. Да вдруг слышу голос оттуда: «Прекрати, изверг, ковырять мне задницу!» Я аж похолодел от неожиданности. Кто бы мог в таком узком стояке застрять?
Тут Дымыч усмехнулся перед затяжкой.
– Мыслимо ли, чтобы там мог оказаться кто-нибудь живой? – вел он дальше рассказ. – Стал я допрашивать с пристрастием обнаруженного в трубе. Оказывается, что был это настоящий джинн, что скрывался он от внезапно вернувшегося мужа, потому как рисковал быть застуканным в прелюбодействе с другой соседкой, жившей на пару этажей повыше. Все бы хорошо, да как раз в ванной они были. Ни окон тебе, ни выходов других, одна дверь, да и та в прихожую открывается. С перепугу и от волнения нырнул он в сливное отверстие, пока недобропорядочная жена укрывала его от ворвавшегося в ванную супруга. И тут, как назло, беда такая: джинны брезгливы до истерики, с коей он и застрял в этой самой трубе.
Дымыч терпеливо дождался, пока народ отхохочет положенное, потом выпустил очередное облачко дыма и повел рассказ дальше:
– Джинна пришлось извлекать из сточной канализации с помощью тонкой психологической проработки, состоящей из отборного мата. Но чудо это неведомое я увидел впервые жутко грязным, в черной вонючей жиже и страшно растерянное. Не дожидаясь явления хозяйки квартиры, мы быстро отмыли его, израсходовав изрядное количество чужих шампуней. После чего джинн подуспокоился и принял облик человеческий. К приходу моей соседки он являл собой презентабельного молодого мужчину. Кажется, соседка тогда не на шутку влюбилась, но я особо не задерживался, сообщив, что устранил ее аварию, и поспешно ретировался. Оставив эту парочку вдвоем. Один завернутый в чужое полотенце джинн и женщина очень симпатичной наружности с охапкой средств бытовой химии. Кто его знает, может, и пробили они, так сказать, стену непонимания.
Тут без краткого обсуждения не обошлось, мнения разделились, предположения не стали обрастать цепочками приключений, потому что слушатели хотели слышать дальше от Дымыча невероятную историю. Он поглядел на печенье, даже крутанул тарелку, развернув к себе поближе наиболее поджаристое, но ничего не взял. Публика напряглась: Дымыч брал угощение только по окончании рассказа. Значит, скоро придет к финалу его повествование.
– Джинн спасенный меня отыскал. Пришел в гости с бутылкой какого-то вермута и благодарностью. Среди прочего открылась его колдовская специализация: являлся он властителем времени. И тут меня как током прошибло. Ведь я мог бы помочь той самой коллеге, что не выходила у меня из головы. Джинн некоторое время противился: его, видите ли, за такие вот выходки могут в сосуд заточить и в море зашвырнуть на веки вечные. Но после второй бутылки водки чудо он все-таки сотворил.
Дымыч затянулся, прервав рассказ. Затяжка опять была глубока, до самых искр.
– С тех пор не видел я ни знакомой своей, ни джинна. Если со вторым все более или менее понятно – попал он в заточение, вытащит кто-нибудь за желания, то с нею, с коллегой моей, – сложно. Задумался я не на шутку: вдруг навредил ей этим? Искал ее долго. С ног сбился, но так и не нашел. Сгинула она как будто. Вот такая история. Желание менять что-либо в своем прошлом – это не всегда хорошо…