Проснувшись утром с жуткой головной болью, я сначала не мог вспомнить, что произошло накануне. Связные воспоминания обрывались на образе Эмми, выходящей из океана и весело смеющейся. Но когда я сделал из фляги несколько глотков, то припомнил все с такой четкостью, что мне тут же захотелось снова напиться до потери сознания.
Пошатываясь, я выбрался из палатки. Ни Эмми, ни Пита не оказалось на том месте, где я видел их в последний раз. Рика тоже нигде не было видно. Я вернулся в палатку, вытащил бинокль и длинный охотничий нож, повесил на плечо моток веревки. Время от времени выкрикивая имена своих друзей, я начал прочесывать остров. Выйдя из зарослей к тому роковому обрыву, я заметил мужскую фигуру, стоящую на коленях возле пальм. Подойдя ближе, я убедился, что это Рик, но насколько он был не похож на себя! Еще вчера это был энергичный, полный здоровья и счастья молодой мужчина. Сейчас передо мной скорчился надломленный, несчастный человек с потухшим взглядом и прорезавшимися морщинами на лбу. Я потряс его за плечо. Он медленно повернул голову и посмотрел мне в лицо, будто с трудом узнавая. Затем вытянул руку и указал пальцем в воду, туда, откуда вчера вышла его жена.
– Смотри! – его голос дрожал, как натянутая струна. – Они там! Эмми и Пит! Я их видел! Они теперь живут там! Почему они не хотят больше жить со мной, а? Почему они предпочли эту ужасную мокрую воду?! Почему? – его голос становился все глуше, пока, наконец, не захлебнулся рыданиями. Я понял, что на его помощь в обследовании залива рассчитывать не приходится, поэтому привязал веревку к одной из пальм и спустился вниз.
Стоя по колено в прозрачной голубой воде, я пристально вглядывался в небольшую расселину, открывавшуюся почти прямо под обрывом. Она не была очень глубокой – по крайней мере, я отчетливо видел камни и песок на ее дне. Края расселины облепили моллюски, отчего она походила на большую терку. Мелкие рыбешки скользили над песком, но нигде не было видно поросших длинными водорослями камней и вообще чего-либо, похожего на "занавеси".
Решив проверить все как можно тщательнее, я обвязал веревку вокруг пояса, вынул из ножен нож и нырнул. Акваланг я решил не брать, так как далеко заплывать, честно говоря, мне было страшно. Я лишь хотел осмотреть ту область, где, предположительно, утонул Питер, а уж он уплыть далеко от берега никак не мог. Периодически всплывая и снова ныряя в расселину, я осмотрел ее довольно хорошо. Песок еще не успел занести ее целиком, поэтому возле берега был довольно пологий, но короткий спуск, а затем шла собственно расселина – до шестнадцати футов в глубину, около двадцати в ширину, длиной примерно тридцать. Затем она плавно переходила в песчаное дно на глубине около пятидесяти футов, но так глубоко без акваланга я нырять уже не мог.
Мне хватило осмотра и ближайшего к берегу участка, чтобы убедиться, что там не было не только Пита и Эмми, но также ничего, в чем они могли бы запутаться или задержаться. Течение не ощущалось настолько сильным, чтобы вытащить их из расселины и унести в океан. Что же тогда произошло здесь?! Я не мог ничего понять и от этого еще больше нервничал.
Выбравшись на берег, я снова подошел к Рику.
– Дружище, возьми себя в руки, наконец! Я еще не весь остров прочесал, вполне возможно, что Эмми сейчас сидит где-нибудь в зарослях и страдает. Ты должен помочь мне найти ее, давай же, вставай!
Я попытался поднять его за руку, но он оттолкнул меня и пробормотал:
– Ты ничего не понимаешь, Колин. Я их видел! Они были здесь! Я пришел сюда утром. И увидел их там, в воде. Они были почти у поверхности. Он находился справа от нее, а ее рука шевелилась, будто она пыталась его обнять. И их глаза... они смотрели прямо на меня! А я сидел здесь и не мог даже пошевелиться, даже слово сказать. Я просто сидел и смотрел на них. А они смотрели на меня. А потом, когда ты начал ходить по острову и кричать, они ушли. Уплыли туда, прочь. Они так странно плыли... словно летели ногами вперед, и волосы Эмми развевались, будто на ветру...
Его голос становился все тише, он еще продолжал что-то шептать, но я не мог разобрать слов, хотя наклонился к самому его лицу. Выругавшись с досады, я снова отправился на поиски Эмми. Я ее не нашел. Никаких следов ни ее, ни Пита. Где бы они ни находились, на этом острове их больше не было.