Эмми, даже не взглянув на мужа, с трудом поднялась на берег и побрела туда, где еще курился дымок костра. Когда она проходила мимо, я взглянул на мальчика, и меня передернула дрожь. На его лице застыло молящее выражение, стиснутые кулачки были прижаты к груди, ноги скрючены судорогой. В широко раскрытых глазах плескалась морская вода, но в тот момент я готов был поклясться, что это его слезы.
Не знаю, что чувствовал тогда Рик, но меня самого словно с размаху ударили ведром по голове. В ушах стоял звон, перед глазами плыли темные круги, ноги подкашивались. Ужасно было видеть этого с детства знакомого маленького человечка, совсем недавно такого жизнерадостного и бодрого, а теперь застывшего и холодного, и знать, что в этом есть доля твоей вины... Однако оставались еще два дорогих мне человека, которым нужна была моя помощь. Я поспешил к товарищу, который все так же стоял по колено в воде, содрогаясь от рыданий, обнял его за плечи и повел обратно. Он не сопротивлялся, я вообще не думаю, что он что-либо осознавал в тот момент.
Доведя его до тлеющего костра и усадив на землю, я огляделся и увидел Эмми возле палаток. Она сидела, уложив сына на руки, словно баюкая его. Подойдя к ним, и стараясь не смотреть во все еще распахнутые глаза Пита, я позвал ее:
– Эмми. Ты меня слышишь? Эмми!
Она вздрогнула, подняла на меня полные слез глаза и сказала:
– Он поймал его. Запутал. Ты помнишь, какие у нас занавеси? Длинные бахромчатые ленты, колышущиеся перед входом. У него такие же. Он позвал Питера, а тот подумал, что это наша комната. И пошел к нему. Он ведь не знал, что Он хочет его обидеть, правда?
– Эмми, ты должна взять себя в руки. Объясни все по порядку. Скажи мне, что случилось! Как Пит вообще мог утонуть?! Он ведь умел держаться на воде!
– Я же говорю тебе, Он позвал его. Поманил. И Питер поверил. О, Он глубоко утащил его! Но не настолько глубоко, чтобы я не смогла до него доплыть...
Она снова впала в транс, и сколько бы я ни кричал, сколько бы ни тряс ее, она больше не обращала на меня никакого внимания. Лишь произнесла еще:
– Если я пойду к нему с Питом снова, может, Он спрячет его за занавесками? Питу было бы очень приятно... он так любил за ними прятаться...
Я окончательно уверился, что несчастная женщина повредилась рассудком. Неизвестно, что ей могло примерещиться в глубине, куда уже не проникали косые лучи солнца – скорее всего, там был просто камень, покрытый водорослями, в которых мальчик и запутался. В любом случае, мне нужно было сделать все необходимое, чтобы не допустить ухудшения ситуации.
Я залез в палатку и вытащил из рюкзака рацию. Через некоторое время мне удалось связаться с капитаном нашей яхты и разъяснить ему ситуацию. Он сильно разволновался и сказал, что, как только вернется из своего нынешнего рейса, сразу же направится к нам. Он особенно просил, чтобы мы больше не подходили к воде. Я положил рацию обратно и задумался. Честно говоря, меня и самого уже начинал пробирать жутковатый озноб. И хотя Пит утонул, а не был съеден акулой, все равно мне казалось, что его смерть – не просто трагический несчастный случай.
Я вернулся к костру и уселся рядом с Риком. Он уже перестал плакать и сидел, тупо уставившись в почерневшие угли. Лишь иногда его плечи еще вздрагивали, но было видно, что он старается взять себя в руки. Я тяжело вздохнул.
– Послушай, Ричард. Я знаю, каково тебе сейчас. Но разве твое бездействие улучшит ситуацию? Ты нужен своей жене. Иди к ней. Обними ее. Скажи, что ты хочешь разделить с ней горе. Ты обязан это сделать, иначе она может просто не выдержать удара. Ты понимаешь меня, Рик?!
Он вздрогнул и посмотрел на меня. Медленно кивнул.
– Это моя вина. Она оставила его мне. А я не уследил. Это я убил его, да?
– Нет! Ты всего лишь немного отвлекся! И я не думаю, что Пит мог просто свалиться с обрыва и утонуть. Вы ведь приучали его к воде с детства, он бы попытался выплыть! Знаешь, что? Я думаю, мы завтра днем должны хорошенько осмотреть это место. С той стороны острова мы еще не ныряли, а там, как мне показалось, довольно глубокая заводь. Возможно, там растут длинные водоросли, в которых Пит мог запутаться... В любом случае, это не твоя вина! И если ты уже ничем не можешь помочь Питу, то своей жене ты еще помочь можешь! Иди же!
Рик послушался. Поднявшись на ноги, он медленно подошел к жене и попытался обнять ее, но она вдруг обернулась, вскинула на него дикие глаза, замахнулась правой рукой, левой все еще крепко сжимая сына, и попыталась ударить мужа. Из ее рта выплеснулся поток ругани и проклятий. Случилось самое худшее. Я подбежал к ним, но Рик уже выглядел так, словно ему воткнули нож в сердце. Отпихнув мою руку, он отвернулся и побрел во тьму, почти полностью поглотившую все вокруг. Я в растерянности глядел на раскачивающееся белое пятно – Эмми с сыном – и чувствовал, что сам скоро сойду с ума. Я заполз в свою палатку, вытащил флягу с виски и напился до беспамятства.