Взяв орудийную башню за ориентир, Глеб осторожно двинулся к ней, выбирая относительно свободные участки поверхности.
Следы отгремевшего столетие назад боя он заметил, едва сделав десяток шагов.
Сверхпрочная броня станции изобиловала глубокими выбоинами от разрывов снарядов. В некоторых местах металл вздыбился рваными лохмотьями, напоминая затвердевшие на лютом холоде языки пламени. Тут и там виднелись оплывшие проплешины от попаданий лазерных разрядов – закаленная сталь мгновенно вскипала от сверхвысокой температуры, брызгая в стороны каплями расплавленного металла и мгновенно затвердевая при абсолютном нуле. Одна из технических надстроек превратилась в развороченную металлическую груду в результате прямого попадания. Рваные лохмотья металла вперемешку с оплывшими кусками пластика устилали поверхность на десятки метров вокруг. В вогнутой чаше локатора системы обнаружения целей, не замеченной Галаниным ранее, торчал увесистый обломок швеллера, пробив ее насквозь.
Страшно было представить, какой ад творился здесь бездну времени назад.
Глеб подошел к орудийной башне почти вплотную.
Полусферическое сооружение на массивной плите подающего суппорта возвышалось метров на десять.
Галанин осторожно коснулся огромных стволов орудий, словно пытался убедиться в их реальности.
«Калибр – двести миллиметров, никак не меньше» – подумал он.
Огневой точке досталось по полной. Бронеколпак башни буквально изрыт тысячами осколков, несколько глубоких шрамов лазерных попаданий располосовали закаленный металл, словно это была податливая материя. Кабели энергоподачи и сервоприводы, перебитые во многих местах, сейчас превратились в невообразимую мешанину проводов, торсионов и шлангов. Даже сами стволы орудий зияли рваными осколочными пробоинами.
Сколько времени вело огонь орудие, сказать теперь было невозможно, но финал того боя и сейчас виднелся во всей красе: блистер из двойного бронестекла отсвечивал в лучах солнца острыми осколками – прямое попадание.
Странная мысль вдруг закралась в сознание Глеба.
Орудие было автоматическим? Обнаружение целей и огонь вел один из сопроцессоров главного компьютера противокосмической обороны?
Но где находился персонал станции в момент штурма?
Догадка, от которой холодело внутри, сама собой проявилась в мозгу.
Галанин, цепляясь за выступы на посеченной броне, принялся взбираться к разбитому блистеру.
Внутри орудийной башни царил густой сумрак.
Лучи света, падающие сквозь пробоины в блистере, резали его косыми желто-белыми лучами, окрашивая светлыми пятнами невообразимую мешанину из покореженного металла, расплавленного пластика и паутины оборванных проводов.
Глеб осторожно ступил на покатый кожух агрегата орудийного привода, густо усыпанный осколками бронестекла, и включил плечевые фонари скафандра.
Яркий свет озарил тесное помещение.
Собственно, искать здесь подтверждение возникшей догадки было невозможно – вокруг царил полный разгром. Разорвавшиеся снаряды превратили тесную кабину в месиво покореженного металла, вздыбившегося сейчас острыми краями. Даже мощный лафет орудия повело в сторону, вырвав крепления станины из пола.
Галанин даже испытал что-то, подобное разочарованию. И он уже собирался покинуть царство мертвого металла, как вдруг взгляд невольно зацепился за кресло стрелка.
Сорванное со штатного места, оно завалилось на бок среди нагромождений разбитых компьютерных блоков.
Осторожно толкнув его ногой, Галанин невольно вздрогнул – в кресле находилось тело.
Вернее, его останки, удерживаемые прочными страховочными ремнями.
Ливень снарядных осколков превратил скафандр в разлохмаченную оболочку, на которой еще можно было различить бурые пятна крови. Одна рука отсутствовала по самое плечо, забрало гермошлема разбито.
Глеб осторожно приблизился.
Ему показалось, что даже через скафандр он ощутил ледяное дыхание смерти, застывшей тут навсегда, как немое напоминание живым.
Преодолевая волну отвращения, он наклонился, рассматривая останки. Его внимание привлек разлохмаченный обрывок оптико-волоконного кабеля, присоединенный через порт внешнего доступа с правой стороны гермошлема стрелка.
Чувствуя, как внезапно начали дрожать руки, Глеб коснулся замков экипировки погибшего и, когда раздался характерный щелчок, рывком сорвал гермошлем.
На секунду он зажмурился – открывшееся зрелище оказалось не просто кошмарным, а убийственным.
Сглотнув подкативший к горлу ком тошноты, Галанин бросил взгляд на изуродованную голову трупа.