Сердце стучит, но в нём ни на йоту страха:
С детства отец-охотник учил стрелять.
Сухо во рту и липнет к спине рубаха.
Твёрдо ладонь ложится на рукоять.
Выстрел. И пуля рвёт безмятежность утра.
Вскинется в небо шумное вороньё.
Медленно багровеет карман нагрудный
И на исподнем матушкино шитьё.
Пальцы дрожат, пылает огнём предплечье.
Пусть на крови свершается «брудершафт».
Вместе с последним вздохом – курок, осечка…
Праведный боже, как ты сейчас неправ!
Жгучей слезой по сердцу ползёт досада,
Только законы чести попрать нельзя.
И синева небес бесконечным взглядом
Смотрит в почти мальчишеские глаза…
Дмитрий Палеолог
Потерянная станция
Глава 4
…Сознание вернулось вместе с тянущей болью внизу живота и противной сухостью во рту – организм, несмотря на все передряги, требовал воды, пищи и отправления естественных надобностей.
Глеб, морщась, поднялся на ноги. Образ механического чудовища, словно вышедшего из кошмарного сна, все еще стоял перед глазами. Однако голова работала ясно – видимо, обморок впоследствии перешел в обыкновенный сон, прибавивший сил.
Галанин здраво рассудил, что прежде, чем предпринимать какие-либо поиски причин здешних ужасных событий, стоит позаботиться о себе, в спокойной обстановке придумать хоть какой-то план и уже потом действовать.
То, что порождение неведомых электронных технологий не пристрелило его сразу, вызывало искреннее недоумение, но и давало призрачную надежду. Значит, кибермеханизмы не внесли людей в перечень целей, обязательных к тотальному уничтожению. Видимо, в системе их программных приоритетов существовала какая-то градация, на основе которых они определяли потенциальную опасность.
Как такое могло быть?
Вывих электронного разума в результате спонтанного саморазвития в течения многих десятков лет?
Глеб, прикидывая в уме эти вопросы, поднялся на лифте на жилой уровень.
Он уже был готов встретить здесь коридоры, заваленные иссохшими трупами и картину всеобщей бойни, но широкий холл уровня встретил его гулкой тишиной пустого помещения.
Галанин замер, осматриваясь.
Пустые коридоры, яркое освещение.
Никого.
– Ну, не испарились же они в воздухе… – пробормотал он.
Ноющая боль внизу живота становилась все сильнее. До невозможности хотелось сбросить опостылевший скафандр.
Глеб торопливо двинулся по радиальному коридору, следуя светящимся указателям на стенах, в сектор жилых помещений.
В какой-то момент ему захотелось зайти в первую попавшуюся кварткапсулу, но, стиснув зубы, он подавил этот порыв. Он все еще боялся найти бывших обитателей станции у них же дома, убитых электронными исчадиями в собственных постелях, ныне превратившихся в высохшие безобразные мумии.
Глеб не отрывал взгляда от электронных замков на дверях кварткапсул – теплые зеленые огоньки говорили об исправно работающих системах доступа, настроенных на личные коды владельцев.
Наконец на очередном крохотном табло мелькнул ярко-синий сигнал – кварткапсула была "ничья", находясь в состоянии резерва.
Нажав на сенсор активации, Глеб шагнул внутрь, когда дверь плавно отъехала в сторону.
Тут же вспыхнуло освещение.
Галанин заблокировал вход, набрав на панели несложный код.
– Хотя это вряд ли остановит здешних кибернетических «друзей», – хмыкнул он.
Кварткапсула представляла собой стандартное жилое помещение, которое имелось в любой орбитальной гостинице из расчета на двух человек. Глеб повидал таковых множество.
Широкая кровать в углу, затянутая консервационной полиэтиленовой пленкой, на ней – комплект постельных принадлежностей в такой же упаковке. Прикроватные тумбочки, небольшой стол с компьютерным терминалом древней модели. Кухонный автомат с синтезатором пищи – такой же раритет бытовой техники, как и персональный «комп». В противоположной стене – небольшая ниша с панелью управления рядом.
Глеб даже на минуту задумался, подойдя ближе и проведя ладонью по светящимся кнопкам. В конце концов сообразил, что это, видимо, система пневмодоставки – на панели рядом можно было набрать код нужного продукта и центральный процессор станции доставит все необходимое.
Галанин покачал головой – древние технологии окружали его сплошь и рядом.
Сбросив наконец опостылевший скафандр, он торопливо скрылся за дверями санузла.
Вода оказалась чистой и горячей, что откровенно порадовало. Тщательно вымывшись, Глеб почувствовал себя много лучше.