За дверью раздался победный возглас – это пал забор. Сейчас толпа начнет испытывать на прочность дверь хижины.
Кайл встал, осторожно положил Юну на скамью.
Она умирает, и вслед за ней тают миры, что она отыскала, или придумала сама. Бежать некуда, даже если у него получится открыть дверь...
Но ведь Юна не могла возникнуть из воздуха. И она должна вернуться туда, откуда пришла.
Он коснулся щеки девушки, длинные ресницы дрогнули.
– Юна, где твой дом?
– Помнишь звёзды? Ты ещё подумал, что это холст... Но ты не сможешь...
Кайл не нашёлся с ответом.
Куда угодно, только не в бездну! Даже ради Юны. Люди не способны летать между звёздами. Им нужен воздух, движущая сила. То был сон, морок. Он не мог оказаться в звёздном небе и остаться в живых. Кайл просто потерял сознание, сильно ушибся, на время забыл прошлое. Не было никаких звёзд и полетов. Юна – мастер миражей и только.
Он беспокойно зашагал по хижине. Девушка тихонько вздохнула, закрыла глаза. Лицо покрыла мертвенная бледность.
Но кошолапка ожила. Люди выздоравливали. Дети находились. Это тоже мираж? Он сам гулял по её мирам, ловил тарлай, продавал их.
Кайл зажмурился.
Что он делает? Зачем оправдывает свой страх и зависть? Он потратил десятилетия, пытаясь понять природу, её законы. Но лишь узнавал буквы. А Юна играючи превращала буквы в новые миры. Нанизывала их на одну ось – саму себя. И если её любили, девушка оживляла королевские парки и волшебные пруды, а чья-то ненависть добавляла в её огород новое пугало и жухлую траву. Сегодня именно его недоверие лишило Юну сил, оставило на растерзание соседей. Действие всегда равнялось противодействию.
Кайл до сих пор не знал наверняка, кто Юна на самом деле. Ворожея, ангел, павшая звезда? Это не имело значения. Он её любит. Любой. Непонятной, далекой, недостижимой. В конце концов девушка спасла его, и он будет негодяем, если не отдаст долг.
Кайл осторожно подхватил Юну, стараясь не задеть раненый бок. Закрыл глаза. «Это всё равно, что сделать из одного прозрачного луча много разноцветных» – вспомнилось незатейливое объяснение Юны.
Он представил белый свет над их головами, вспышка ударила по опущенным векам, ослепила. И тогда Кайл начал различать цвета. Алый, изумрудный, синий – потоки свивались, закручивались, рождали жёлтый одуванчиковый, оранжевый цвет зари, лиловый. С закрытыми глазами он увидел, как зажглись разноцветьем чёрно-белые волосы Юны. Почувствовал, как она вздрогнула, очнувшись.
Треснула под натиском обезумевших соседей дверь. Чья-то палка опустилась на спину Кайлу, и он, не думая и не выбирая более, прыгнул в лиловый поток, как в омут.
***
Они плыли, обнявшись, между планетами. Бездны больше не было, и Кайл счастливо улыбался.
Скоро Юна уйдёт – открывать миры и спасть тех, кто её ненавидит.
Кайл будет грустить, но он знает, что так надо. Юна не принадлежит никому – как луч света, или вновь открытый закон природы. Всё, что он может – понять её и отпустить на волю.
______
Вдохновением на эту историю я обязана волшебным работам польского художника Яцека Йерка (Jacek Yerka): "Эпитафия" (The Epitaph), "Под водой" (By The Waters).
Табашников Юрий
Как повезёт
Корреспондент краевой газеты «Вечерний город» Кузькин Илья Васильевич недовольно поморщился, когда недавно приобретённый в кредит, весь сверкающий новизной и свежестью дизайна, «хундай» свернул с трассы федерального назначения на просёлочную дорогу, покрытую сплошь и рядом кочками и ямами. Чёрт знает что! Живём в двадцать первом веке, а асфальта на все дороги не хватает. Прямо как в Индии, где, по рассказам знакомых, лишь центр Дели имеет современный вид, а за пределами столицы передвигаешься по дорогам, законсервированным этак с века пятнадцатого, утрамбованным временем и колёсами повозок, и так и не познавшим радости общения с асфальтовым катком.
Автомобиль затрясло на кочках и ухабах, заставив журналиста начать потихоньку нервничать по поводу подвесок и стоек. Да, подобный экстрим вряд ли могли учесть разработчики новой и современной модели.
– Прости меня, – сказал вслух Илья Васильевич, обращаясь к своему любимцу и, как он считал, металлическому другу. – Это я тебя подписал на испытание.