– Значит, из-за утончённости своей убиваете людей?
Не ответил. Она тоже молчит. Сидим в тишине. Хозяйка и княгиня – чёрная и белая королевы. Я между ними – безвольный король.
Над нашими головами скрипит лампа. Это не омела, конечно, но всё равно от пафоса противно. Надо же, с такой работой сохранил вкус.
Она неожиданно спросила:
– Вы верите в Бога?
– Нет.
– Странно. Польских попов ведь не расстреляли.
По больному ударила!
– Потому, что сам поляк.
Презрительно улыбнулась. Презрение и сарказм – всё, на что способна интеллигенция.
Нет, разговор бессмыслен. Нужно кончать.
Мадам скользнула тенью к руке. Чувствую, как водит её. По листу шагают чернила – чеканят маршем приговор.
Подаю сигнал.
В кабинет вошла серая масса в фуражках. Вульгарно подав княгине руку, увели. Подхожу к окну. Оттуда, сбросив зелёный саван, смотрят готические башни без кроны. Их ветви облепила снежная саранча.
Сейчас появится она. Вот стадо големов с маузерами наперевес – ведут. Она бледнее февраля. Путается белыми ножками в длинном пальто. У наших солдат шинели теплее.
Не могу смотреть, отвернулся. Внутри что-то порвалось, причём давно. Может быть, та же струна. На столе лежат дела. Каждое из них белыми нитками шито. Нет, красными.
Мрачно стало. Лампа так же стонет, но уже с укором. От стыда побледнели стены.
Сел за стол. Смотрю на томик Ницше напротив. Она спросила о Боге. Разве не знала, что он мёртв? Впрочем, неважно теперь. До сих пор чувствую её взгляд: он прилип к затылку. Когда уходила, с тонкого язычка сорвалось: «Чекист».
В углу улыбается Хозяйка. Смотрит на меня, сверля чёрными дырами вместо глаз.
– Теперь я понял, почему вы так худы, Мадам: у вас зверский аппетит.
Она улыбнулась и указала на лист под рукой. Да, забыл поставить подпись. Вывожу красным по белому: «Дзержинский».
Ноябрь,
2016
Проститутка
Пытаюсь стряхнуть сон с накрашенных ресниц. Из-за туши те почти слиплись. Лень пошевелиться, в голове бродит похмелье. Внизу печёт: вчера приходил клиент. Вроде бы какой-то белый офицер. Даже оставил после себя вино.
Сделав усилие, открываю глаза. Комната окрашена в пурпурный: её залило солнце. Пьяное, оно прилипло к оконному стеклу и заползает в дом. Не пойму, рассвет это или закат.
Звуки вокруг отдаются гулом. Только что услышала скрип своих уставших век. К нему примешался стон кровати, будто я здесь не одна. И правда, кто-то сидит рядом.
На меня смотрит полуголая старуха – Похоть. Её рыхлое от складок тело прикрывает обветшалый пеньюар. Похоть здесь давно, сколько себя помню. А помню я немного: так, рваные отрывки. Не знаю даже, как сюда попала. Старая бестия забрала мою память, спрятав последнюю в шкафу. Та сейчас молчит: наверное, ещё не просыпалась.
Я обратилась к гостье.
– Зачем ты меня мучаешь?! Верни то, что обещала.
Противный голос прохрипел:
– Не дождешься. Жди: еще последний.
Она улыбнулась, обнажив гнилые зубы. Не знаю, родилась ли эта ведьма человеком. Иногда кажется, что с самого начала была мумией. Как те монстры, с которыми она пришла. Нельзя об этом думать, иначе вспомнится проклятый образ. Или уже поздно...
Чувствую, как щеку гладит кожаная перчатка. Ее лакированные пальцы скальпелем пробрались внутрь. Рядом, лаская мои волосы, сидит красный инквизитор. За его спиной спряталась знакомая Старуха. Вокруг толпятся призраки в плащах.
Руки палача пробрались ниже: он расстегивает мою юбку. Не могу терпеть: нервы зажевал сломавшийся замок. Сняв брюки, инквизитор входит. Влагалище заныло адской болью, словно туда воткнули нож.
Позади, как из тумана, звучит голос:
– Мы нашли, товарищ комиссар!
С того момента боль внутри меня так и осталась.
Старухе всё равно. Она сидит, тревожно уставившись на дверь. К нам стучат. Во время похмелья стук противен: нагло выскочив из ниоткуда, он ломом крошит темя. Даже сейчас кажется, что в голове дыра. Опять стучат: очередной клиент. Надеюсь, Похоть не соврала – и он действительно последний. Крикнув, я разрешила зайти.
На пороге появился силуэт. Самого гостя не вижу – только воздух, обтянутый плащом. Над высоким воротником, в пустоте, болтается фуражка. До чего похож на них...
Плащ заговорил:
– Ты обслуживаешь?
Я кивнула. Больно отвечать, горло связал спазм.
Чувствую спиной горячие касания. Превратившись в дрожь, они ползут к плечам. Лёгкий жар добрался до щеки. Не выдержав, я обернулась. Вокруг меня скачут маленькие черти. Они с крыльями и похожи на детей. Это амуры, дети Похоти. Один уселся рядом. Двигая пухлыми губами, что-то шепчет. Слышу его слащавый голосок: «Прими клиента!»