Выбрать главу

Интернет-журнал Виноградова

Номер 2, Лето 2009

Андрей Бубнов 2

И не сказка, да и не быль

– Яга, Яга, ну, Яга! – кричал Иван-Царевич, устремив взор на грязное маленькое резное окошко и жуя зеленое яблоко.

Краска давно облупилась – избушка на курьих ножках терпеливо переживала не самые лучшие времена.

Окно со страшным скрипом отворилось. Показалось заспанное и неумытое лицо Бабы Яги.

– Ты чего кричишь, окаянный? – с опаской поинтересовалась она. Лучше б Иван-Царевич проехал мимо и желательно по другой дороге. Так ведь нет…

– Яга, дело срочное…

– Опять всякую дрянь жуешь, – успокоилась старуха, исподлобья глядя на добра молодца. – Потом не жалуйся. Из-под куста три дня не вылезешь…

– Ай, – отмахнулся Иван-Царевич, но яблоко поспешно выбросил. – Где Змей Горыныч?

– А я почем знаю? – Яга ощерилась почти беззубой пастью. – Он мне не докладывает.

– А если хорошо подумать? – с легкой угрозой в голосе усмехнулся добрый молодец, бряцая автоматом-кладенцом.

Бабка сразу стала посговорчивее:

– Так ведь, милок, он улетел, очередное техобслуживание проходит. Ресурс второй турбины на исходе.

– Какое техобслуживание? – заорал что есть мочи Иван-Царевич. – Тут супостат иноземный наступает, а у него техобслуживание. Опять какая-нибудь змея подколодная ему голову вскружила?

– Чего не знаю, того не знаю, – быстренько отмежевалась Баба-Яга. – Разбирайтесь сами.

– А где искать-то его?

– А то не знаешь? – съехидничала старуха и захлопнула окошко.

Разговор окончен. Иван-Царевич забрался во внедорожник и направил свой автомобиль по лесной дороге. Выехав на развилку, он притормозил, довольно долго размышлял, а затем, плюнув в сторону каменного дорожного указателя, грозившего ему всевозможными невзгодами, свернул налево.

***

После многих часов мытарства по разбитым сказочным дорогам Иван-Царевич, наконец, добрался до высоких гор, гордо уходящих в поднебесье. Мохнатые облака скрывали горные вершины. А на широком плато прятался от любопытных глаз грозный Змей-Горыныч.

– Вот ты где, – Иван-Царевич сокрушенно покачал головой, рассматривая новую подругу Змея. Он никак не мог привыкнуть к трехголовым змеиным особям женского пола. Все бы ничего, вот только косметикой они злоупотребляют, причем огнеупорной…

– Свалился, как снег на голову, – посетовал Горыныч и разочарованно обдал жаром джип добра молодца.

– Ты так не шути, – предупредил Иван-Царевич, придирчиво осматривая внедорожник. – Ты тут прохлаждаешься, с бабами развлекаешься, а мы, между прочим, в это самое лихое время землю нашу общую защищаем, не щадя живота своего…

Змей-Горыныч пропустил упрек мимо ушей и разговаривать с Иваном-Царевичем не стал.

– Что молчишь, огнедышащий ты наш? – Иван начал с уговоров. – Помощь твоя требуется. Поднимай в воздух свою рать. Танки супостатов прорвали оборону и движутся к Стольному граду. Вся надежда на тебя. Больше обратиться не к кому.

– Ага! – с грубым сарказмом в голосе прорычал Горыныч. – Как награды раздавать или добычу делить, так Горыныч подвинься, птицам деньги не нужны, а как в штаны наложили с перепугу, так Горыныч выручай! Подь отсюда. До нас супостаты не доберутся. А доберутся – пожалеют. Нынче моя хата с краю.

– Горыныч, – Иван-Царевич начал давить на патриотические чувства. – Вражеские орды топчут нашу землю. Ведь мы с тобой соотечественники. Живем бок о бок…

– Всю жизнь мечтал жить с тобой бок о бок, – насмешливо перебил его Змей. – Век бы тебя не видеть… Жизнь мне сломал, Кощея сгубил, душегуб…

– Горыныч…

– Так вам и надо, проклятым. Пусть сгинет ваш Стольный град, пусть камня на камне не останется… и Василиса твоя тоже…

– Горыныч, помоги, умоляю тебя, потом проси все, что хочешь…

Змей повернул к Ивану-Царевичу все три головы. В его шести глазах сверкнули алчные искорки.

– Клянешься?

– Клянусь, – подтвердил Иван-Царевич. – Проси все, что пожелаешь.

– Ну, ладно…

***

«Наивный», – усмехнулся про себя Иван-Царевич, провожая взглядом последнюю, только что поднявшуюся с высокогорного аэродрома змеиную эскадрилью. Он все предусмотрел заранее.

На дворе двадцать первый век. Кто же теперь в сказки верит? Даже Иванушка-дурачок и тот давно поумнел. Жизнь заставила…

Ниша Сузу

1944

Он идёт,

Зашивая туман за собой…

Он идёт,

По кусочкам льда…

Он идёт, еле ноги плетёт, загребая в ботинки горсти песка…

Нету сил на мечты. Ветки лезут в глаза!

Он мечтает дойти, или ищет конца?

Голый, слабый, немой…

Но пока ещё есть!

Он ведет за собой вереницу надежд.

И почти не дыша,

Приоткроет он глаз.

Рассмотрел не спеша, в небе несколько фраз,

Он подумал, что жив, если видит опять.

''Я иду за тобой… в небе лучик из фраз…''

Он почти подошёл,

И запахло углём…

Обманули лучи! то горел его дом!

…Он упал до конца и заткнул себе нос.

Чтоб не чувствовать запах пепла, крови и слез.

На краю нигде

– Слышишь? Шумит тишина – сегодня громче, чем обычно.

Что вокруг? Сырая земля! А на ней сидят нищие…

Нет! ты послушай! ты посмотри!…Я слышу шелест листвы! но деревьев здесь нет! Я мокрый весь от воды! но где дожди?…дождей нет…

– Я тоже слышу жужжанья жучков. И как весной, к лицу пристаёт паутина летучих паучков…

– А вокруг ни души, а вокруг сырость, пыль…

– И не видно небес…

– Где оно?! или… Небо! А! Не могу смотреть вверх…

– Ни ночь, ни день…

– И где наш лес?

– Ни смерть, ни жизнь…

Луна сорвалась с небес…

Елена Глазова

Ангел

…Когда тебя вырывает из действительности и кидает в реальность, именно в этот момент ты осознаешь всю ничтожность своей жизни.

Днем за днем, неделю за неделей, месяц за месяцем, ты прожигаешь свою жизнь – прожигаешь однообразно и скучно.

Попав в круговорот жизни, ты уже не можешь вырваться из нее. Ты крутишь свое колесо, как хомячок, посаженный в клетку. Тебе дали кормушку и колесико для бега – беги! И ты бежишь, бежишь невольно, бежишь усердно к своей заветной цели, которую уже и забыл. Бежишь по кругу, просто потому что уже сложно остановиться, накручивая круг за кругом, потому что остановиться страшно.

А где она, та цель, к которой ты так стремишься? Как бесформенная тень, слабый образ, маячит где-то на горизонте, но распознать это ты уже не можешь. Или не хочешь? Ведь все так налажено, все так привычно и складно, что ты уже боишься повернуть в другую сторону, попробовать вернуться к своей цели, добиться ее. Зачем искать что-то другое, чего-то большего? А если не получится? Ты трус, а от осознания этого ты пытаешься бежать еще быстрее. Стараясь не возвращаться к этой мысли, бежишь еще быстрее, как загнанный кролик: в своей колее, не сворачивая и не оборачиваясь по сторонам…

Всю эту картину своей жалкой жизни он осознал в одно мгновенье, вот так просто. Его осенило по дороге на работу, в московском метро, когда он стоял на платформе станции. Как будто его толкнули в спину и резко отдернули назад. Он стоял на этой платформе, пропуская поезд за поездом, а в голове возникал вопрос за вопросом. И, возможно, ответ за ответом.