Смерть (19.20): Я приду завтра в 10 часов. Приготовься, несчастный! Smile злорадная улыбка
Поскольку дело уже было передано в приёмный покой Небесной Канцелярии, ответ поступил непосредственно Апостолу Пётру:
Лёха: (19.21): Блин, Олька, ты чё, ваще? Смени ник!
Апостол, оторопел от неожиданности, и настучал на клаве:
Пётр: (19.23): Окстись, отрок! Тебя завтра собьёт машина! Молись о спасении своей ничтожной души! Smile хук…
Ответ был мгновенным.
Лёха: (19.24): Щас! Разбежался!
Пётр: (19.25): Не брыкайся! Я уже приготовил тебе интересное место. Прощайся со своей зазнобой Ольгой! Ха-хах!
Лёха: (19.26): Петяй, ты чё колбасишься? Ты из-за Ольки? Да забери чумичку, если тебе так нада! Smile кукиш
Апостол Пётр в бешенстве направил ещё две смски, типа, «как ты отзываешься о женщине, бревно!», «как ты смеешь взамен себя предлагать невинную девицу!» В ответ посыпались смски, содержание которых остаётся неизвестным!
– Господи Боже, – вскричал в отчаянии Апостол Пётр! – Что за наказанье ты придумал!
Бог тут как тут.
– Чего вопиёшь, как иерихонская труба? Сколько говорили тебе, не шуми на небесах! Тут тебе не государственная дума!
– Как же не вопить мне, – ответил устыжённый Пётр. – Они теперь и умирать не рады! Ворота ада уже ржавеют!
– Не заржавеют, – сказал Бог и взял в руки распечатку.
Внимательно изучив переписку, Бог решил самолично обратиться к хозяину злосчастного мобильника.
Бог: (19.45): Милый мой человек! Я люблю тебя своей божьей любовью! Что поделаешь, судьбой нам предопределено встретиться и слиться в любви и радости. Не противься, я лично обещаю тебе место в раю. Тебе понравится, клянусь моими небесами! Smilе вечное сияние
Хозяева небес прильнули к монитору.
Но ответа не было.
Лишь через несколько часов, когда напряжение достигло апогея и небо готово было разразиться громом и молнией, на мониторе заплясали редкие в этих местах слова:
Лёха (22.45): Олька! Блин! Люблю! Но кольца, слышь, купишь сама! Встречаемся завтра на первой ступеньке загса! И смени, пожалста, ник! Smile жесть…
…Поздно ночью Бог разжег плиту в своей каморке и достал из сундука книгу судеб. Открыв страничку с заголовком Лёха, он долго что-то стирал там ластиком, кропотливо вписывал, вздыхая и кряхтя, потом всё зачеркнул и написал размашисто на весь лист: «Бог с ним! Пусть живёт себе Лёха и здравствует!» Подумав, добавил: «Но только в слиянии с Ольгой!»
И лёг спать с чувством исполненного долга.
…Господь Бог спал, как ребёнок, безмятежно и крепко. В устах его светилась улыбка, которая с земли казалась маленькой звёздочкой, но лучи её – божьи смски – проникали во все спящие дома.
Smile нежная улыбка всем.)
Надежда Мальцева
Для кого закон?
Если дуракам закон неписан, значит он написан для тех, кто с умом.
Лэйла
Бытовой триллер
На столе лежали ложки, отрастили ложноножки, дотянулись до земли и тихонько по-полз-лии…
Андрей Воскресный
ЧАИНКИ
Посмотрев, как первый пытается зачерпнуть чайной ложкой чаинку, упавшую в сахар, второй спросил:
– А вы также не любите чаинки в сахаре? – И добавил: – Бррр, – передернув плечами, – мне кажется, что это маленькие мертвые черные тараканы… и я их вместе с сахаром могу проглотить…
– А почему именно мертвые?
– Ясное дело, чаинки ж то не шевелятся.
– А если бы они, то есть чаинки, шевелились?
– То ясное дело, стопудово, это маленькие тараканы или какие-то другие жучки…
– А вы можете отличить жучков от тараканов?
– Зачем мне это надо, я ж не зоофил, образования по насекомым соответствующего не имею. Хотя червяка от таракана или жучка отличу…
– У вас был опыт?
– Так дело не в этом. Червяк он ведь белый…
– А красные?
– Что красные?
– Червяки…
– Они что, бывают еще и красные?!!! Как кровь?
– Еще и черные бывают.
– Вы что хотите сказать, что я чаинки от червяка не отличу?! Или жучков и тараканов от червяков?!
– Нет, я такого не говорил. Первый заинтересовано посмотрел на второго, – а вот вы представьте на секундочку, наоборот, не в сахаре, а в чаинках черные мелкие червячки.
– Бррр. Фу.
– Ну и?
– Представил. Мерзость. Фу. Бррр… подавляя рвотный рефлекс.
– Нет, ну вы отличите?
– Ну как сказать, а какой чай, черный или зеленый?
– Черный конечно.
– Ну если в черном… тогда… ну не знаю, надо как-нибудь проверить. В зеленом точно выявлю.
– А если зеленый крупнолистный? И под большими листьями не видно?
– Я об этом как-то не задумывался.
– А вы задумайтесь.
– Зачем?
– Не зачем, а над чем.
– Над чем?
– Над тем, почему я не могу вас взять на должность юриста-консультанта.
– Так вы меня не берете?
– К сожалению, молодой человек должен вам отказать, но Вашего папу я очень уважаю и папе большой привет.
– Жаль. Да, вот дела. Уходя, – А чай допить можно?…
Пока первый пил чай, директор юридической конторы подумал: – Нет, ну это абзац… Таких болванов я еще не видел. Нет, может где-то и видел… по телевизору… но таких, да еще у себя в кабинете, да еще на работу… юристом… Исключено!!! – Но ведь он же ж сын замминистра… И ни какого-нибудь там министра образования или обороны, а замминистра МВД. – И что я ему скажу? – Извините Павел Тимофеевич, но Вашего сына я взять не могу, по причине… по причине… ну нет никакой причины, потому что он даун!! Полный шизоид!! Идиот!!! Жучки ему мерещатся… в чаинках. Нет, так не пойдет. Надо будет как-то съехать. Сказать, что, к сожалению, вакантных мест нет… блин, какой бред. Сказать такое замминистру. Он же поймет, что это съезд. Типичный съезд. – А мне плевать – не могу же я брать на работу слабоумных. Репутации будет хана. И как к этому отнесутся мои ведущие юристы. Они и так клянчат о повышении… А я им, извините, сейчас тяжелые времена, повысить не могу. И беру этого красавца… на ставку. Ей Богу уйдут, или их переманят. Вон Гринзбурги давно облизываются. Не раз подкатывали за моей спиной… А может сказать: «Павел Тимофеевич, мол, неопытен еще, ему бы годик другой поработать на государственной службе, у Вас в милиции, поднабраться так сказать… поднатореть…» – блин, мозгов ему поднабраться. А где он их возьмет, коли их если нет отродясь, то уже и не будет. Нет, если бы отец хотел бы, чтобы сын служил, он бы давно его туда определил. Там они все такие – как на подбор. С ними дядька, просто дурдом какой-то… а отказывать ведь нельзя. Он же ж прикрыл мою налоговую проверку. А там если бы копнули глубже – тюрьма. Ей Богу – тюрьма. Конечно не для меня, а для бухгалтера. А я ее лишиться не могу, во-первых – хорошо работает, мало получает и самое главное – моя жена. И проверку этот замминистра как закрыл, так и новую направит. И не одну. И кранты. Моей жене. Наверное… А скорее, что мне. Она ж, гадина, молчать не будет. Меня потащит будь здоров. И вообще на меня все свалит. Суд учтет – двое детей, была под нажимом, женщина… все такое – и отпустит. А меня засадят. Судить то кого-то надо… А судьи кто? Судьи ж то все – бабы. Тут можно сказать ворон ворону глаз не выклюнет. Эта их женская солидарность. И кранты, Сереженька, кранты. Ты думаешь, она тебе передачи будет носить? Щаз, разбежалась. На ней же 30% акций компании. А как я сяду, и мои 70 к ней перейдут. Да и квартира с машиной на ней. И что, вышел, отсидел свои положенные, ну сколько там дадут, ну три, ну пять. И вышел гол как сокол. Ни дать ни взять. С чего начинал – тем и кончил. Аффигеть перспективочка. Нет, надо брать. Месяцок-другой поработает, бумажки поперекладывает. И сам уйдет. Я ему такие дела подсуну, всяких плачущих, сумасбродных, сумасшедших бабулек. Которые на государство в суд подают. Они кстати друг друга и найдут – бабульки и этот юрист новоиспеченный. Он через месяц на остановках от каждой бабульки будет шарахаться в сторону. А своим придется добавить. Немного конечно. Зато урежу бесплатные обеды. В принципе, так на так выйду. Все решено… как говорится из двух зол…