…она снова вернулась на «Ностромо». По крайней мере, так ей показалось сначала. Но чем дольше она смотрела, тем больше убеждалась в том, что это не «Ностромо», а космическая станция, построенная по тому же проекту. Станция, на которой она никогда не была, но о которой так много слышала. «Севастополь».
Странно? Без сомнения? Но самым странным было, пожалуй, было другое – во этом сне она была кем-то другим. Рипли отчетливо поняла это, поглядев на свои руки. Да, они тоже принадлежали женщине, но это были не ее руки. К тому же электронный браслет в виде маленькой черной коробочки, надетый на левое запястье, немного отличался от того, что носила она и был снабжен двумя маленькими плоскими экранчиками.
Быть может это вообще был не ее сон, а фрагмент чужой памяти, вложенный кем-то в дремлющий разум, но все увиденное она переживала так же остро, как если бы все это происходило с ней. Она ощущала страх и отчаяние молодой женщины, которая бежала сейчас сквозь полумрак не думая ни о чем, как свое собственное. И каждый раз, когда та слепо натыкалась на преграды Рипли чувствовала боль. Тупую ноющую боль от ударов о переборки.
И когда бежавшая остановилась, Эллен чувствовала, как в ее легких заканчивается кислород и, вместе с нею, жадно хватала ртом воздух и судорожно оглядывалась. Коридоры станции напоминали преисподнюю. Все вокруг скрипело, рушилось и ломалось. Проходы перегораживала искореженная арматура. Проводка искрила почти что повсеместно, а из труб вырывались струи пара. Аварийное освещение погружало отсек в зловещий красный полумрак, который не под силу было рассеять холодному свечению расставленных кое-где стробоскопических ламп.
Ощущение было такое, что сейчас в стене сейчас образуется огромная пробоина и часть палубы со скрежетом вылетит в открытый космос. Каждый, шаг по этим темным дышащим опасностью, коридорам давался с величайшим трудом. Рипли понимала, что задыхавшаяся женщина находится на грани отчаяние. Ей хотелось сдаться. Хотелось забиться куда-нибудь и просто ждать, когда же все это кончится. Отчаяние охватывало с такой силой, что она еле сдерживалась, от необдуманных поступков.
Ведь они могли привлечь к ней… За той, кем она стала во сне, тоже охотился Чужой. Рипли поняла это, увидев, каким пугающим и искаженным видела окружавший ее интерьер испуганная женщина и как полумрак преображал нагромождения сломанной техники в диковинных притаившихся монстров. Да, отчаяние несчастной было сильно, но страх перед затаившимся во мраке ужасом оказался сильнее. А потому она собралась с силами и продолжила свой нелегкий путь в недра медленно разрушавшейся станции. Ей нужно было ей нужно было… подать энергию к двери в галерее.
Красный свет, сочащийся из-за решеток вентиляции, создавал атмосферу средневековой темницы, залитой кровью пыточной камеры, но стократ хуже были объявления, транслируемые через динамики. Записанные приятным мужским голосом они всегда включались неожиданно. Действовали на нервы. Нагнетали и без того напряженную атмосферу. А еще они звучали совершенно неуместно в поглотившем станцию кошмаре, что тоже напрягало. Рипли была там и ощутила, как у несчастной, душа ушла в пятки когда прямо над ее ухом раздалось:
На рабочих андроидов можно положиться. Они всегда рядом и готовы помочь. Наши андроиды просты. Они лишены эмоций и сходства с настоящими людьми и просто обеспечивают вам возможность спокойно жить, не беспокоясь о житейских мелочах. Они гениально просты, и просто гениальны.
Вздрогнув всем телом она, снова принялась оглядываться и вдруг… ощутила чьи-то холодные руки, сомкнувшиеся на горле…
…Женщина тихонько застонала, ее голова заметалась по подушке. Сайракс, все это время сидевший возле нее забеспокоился. Это мог быть как очередной приступ головной боли, так побочные эффекты от медикаментов, которые ввела Вирэтис. Не зная реакций человеческого организма, турианским медикам приходилось обходиться без важной информации. Они могли лечить гостью лишь от общего истощения, и вместе с глюкозой и сахарозой вводили только растворы антибиотиков и обезболивающие препараты.
За состоянием Рипли внимательно следили биометрические сканеры, отмечавшие как ее организм реагирует на те или иные лекарства, но никаких аллергических реакций обнаружено не было. Желая удостовериться в этом Сайракс проверил контрольные огни аппарата, горевшие ровным зеленым светом. Тело земной женщины усвоило восстановительный раствор. И все же… он беспокоился.
— Доктор, – окликнул он туринку занятую манипуляциями с оборудованием – Ей становится хуже. Словно в подтверждении его слов Рипли снова дернулась и застонала. Вирэтис быстро приблизилась и легко пробежала когтистыми пальцами по сенсорным клавишам, запуская программу диагностики.
— Нет, – отрицательно качнула головой через пару минут. – Это не от боли, и не от действия лекарств. Ей что-то снится. Что-то плохое. Но, как бы то ни было, никакие сны не повредят ей сильнее, чем она уже повредила себе. Сайракс хмыкнул, по-достоинству оценив мрачноватый медицинский юмор.
— Можно задать вопрос? – неожиданно спросила Вирэтис, обозначая начало личного разговора.
— Конечно, – кивнул Аскерис. Они давно служили вместе и доверяли друг другу. К тому же он знал, что эта турианка никогда не стала бы болтать попусту, а значит к ее словам стоило прислушаться.
— В этой женщине что, есть что-то особенное? – будничным тоном поинтересовалась Вирэтис, оторвав взгляд от приборов и пытливо посмотрев в лицо командующему. – Ты уже час здесь сидишь.
— Я виноват в том, что произошло с ней. Я должен быть здесь, – произнес турианец и сам же себе не поверил. Он сидел здесь, радуясь возможности побыть рядом с этой женщиной, смотреть на нее, вдыхать запах. Рипли интриговала его и завораживала. А еще она казалась ему довольно красивой, несмотря на общее истощение и инопланетные черты. Даже гораздо больше, чем он мог ожидать.
— Серьезно? Причина только в этом? – хитро прищурилась Вирэтис и, получив вместо внятного ответа многозначительное ворчание, усмехнулась. – Можешь не отвечать. Я тебя поняла. Что касается произошедшего, то твоя вина ограничивается лишь попустительством. Эта особа и сама себя губит.
Тем временем Рипли неподвижно замерла на кровати и прекратила стонать. Она была уже очень далеко, и шла тернистой тропою чужих снов. Лишь по щеке катилась сверкающая слеза.
========== Глава 8. Сомнения в ночи. ==========
«Сомнению любого рода может положить конец лишь действие».
Карлейль. Т.
…чьи-то холодные руки, сомкнулись на ее горле… пальцы сжались, сминая трахею как упаковочную бумагу, перекрывая доступ драгоценного кислорода. Нападавший был не человечески силен и пытался не просто задушить ее, а сломать шейные позвонки. Смертельная хватка становилась все сильнее.
Рипли ощутила страх и отчаяние женщины, подвергшейся нападению в том захламленном и темном коридоре. Ощутила как боль и нехватка воздуха ввергают ее в беспомощную панику, заставляя хрипеть и выворачиваться из стальных тисков, которые просто не могли быть обычными человеческими руками.
Она наугад молотила кулаками, но вырваться не получалось. Сдавливающая горло боль не только не ослабевала, но и усиливалась. Холодные пальцы сжимались все крепче и крепче. Перед глазами вспыхнули и понеслись в безумном хороводе разноцветные пятна. Верный признак нехватки кислорода и скорого и неотвратимого конца.
В какой-то момент ей все таки удалось извернуться и взглянуть в лицо противнику. Им оказался высокий, крепко сложенный мужчина в сером форменном комбинезоне, которые обычно носят рабочие. Гладкий череп; серая, резиновая кожа, на поверхности которой не пробивалось ни единого волоска; невыразительные черты лица; полное отсутствие мимики и светящиеся красным светодиодные глаза. Это был не человек, а синтетическая «кукла».
— Я хочу помочь, – роботизированным голосом произнес андроид, продолжая душить ее с отсутствующим выражением на лице. Мир померк перед глазами женщины, угодившей в смертельные объятья, и все вокруг начала заволакивать кромешная тьма. Рипли чувствовала, как ее грудь пронзает острая боль и сама готова была заскулить от страха и собственного бессилия. Неспособности спастись. Неспособности спасти эту несчастную.