4 декабря госсекретарь США Лэнсинг в своем меморандуме заявил, что большевики являются «опасными радикальными социалистами-революционерами», угрожающими Америке и мировому порядку, и сделал вывод (позднее уже никогда не менявшийся), что большевизм деспотичен, бесчестен, безрассуден и беспринципен в своих методах. Он создает авторитарную систему, насильно созданную и поддерживаемую, возглавляемую самозваными представителями одного-единственного класса и поставившей своей целью свержение и замену капитализма крайней формой социализма (экстремистской формой пролетарского деспотизма)284. Уильямc утверждал, что в течение пяти недель после большевистской революции «американские руководители приняли решение об интервенции как о целенаправленной антибольшевистской операции». «Лэнсинг для прекращения отношений с большевиками воспользовался аргументом о том, что большевики – агенты Германии. Однако на самом деле он никогда в это не верил»285.
9 декабря лорд Бальфур, английский министр иностранных дел, относительно продолжающегося немецкого наступления в России говорил: «Немцы еще не скоро освоятся на оккупированных территориях… Простое перемирие между Германией и Россией в течение еще многих месяцев не поможет удовлетворить германские нужды за счет снабжения из России. Мы должны постараться, чтобы этот период затянулся вероятно дольше»286. Ллойд Джордж писал: «Мы рассматривали вопрос о мерах содействия антигерманским частям, которые существовали в отдельных районах России. Трудно было осуществить это, не создавая представления о том, что мы ведем войну против создавшегося в Петрограде большевистского правительства»287.
12 декабря в бухту Золотой Рог во Владивостоке вошли военные корабли Япония – под предлогом защиты японских фирм и граждан. Попытка высадить десант натолкнулась на решительный протест правительства США.
14 декабря протокол британского военного кабинета №298 предписывал: не отказывать в запрашиваемых деньгах для поддержки в юго-восточной России сопротивления центральным властям, то есть большевикам, если военное министерство и министерство иностранных дел сочтут это необходимым288. В тот же день Англия и Франция предоставили генералу Каледину 10 млн. ф. ст.289 для создания армии в 2 миллиона человек. Шеф британской разведки предлагал: «Каледин должен быть поддержан как глава самой большой оставшейся лояльной по отношению к союзникам организации в России. Либо он, либо румынский король должны обратиться к Соединенным Штатам с просьбой о посылке двух дивизий в Россию – номинально для помощи в борьбе против немцев, а на самом деле для создания сборного пункта лояльных прежнему правительству элементов. Решительный человек даже с относительно небольшой армией может сделать очень многое»290. Британский посол был другого мнения. Бьюкенен, встретившись со сподвижниками Каледина, определил их как авантюристов. Посол говорил, что ставка на бравого генерала (но наивного политика) грозит превратить Россию в германскую колонию291.
В конце декабря Черчилль заявил, что после выхода из войны и начала сепаратных переговоров с Германией большевиков следует считать «открыто признанными врагами».
21 декабря Военный кабинет Великобритании подготовил меморандум, в котором отмечалось: «В Петрограде союзники должны немедленно вступить в контакт с большевиками через посредство неофициальных агентов. Мы должны показать большевикам, что не желаем вмешиваться во внутренние дела России… Но мы считаем необходимым поддерживать связи с Украиной, Финляндией, Сибирью, Кавказом… Было бы желательно убедить южную русскую армию возобновить войну. Но это, по-видимому, невозможно. Нашей первой задачей должно быть предоставление субсидий для реорганизации Украины, на содержание казаков и кавказских войск… Необходимо, чтобы США также приняли участие в расходах. Помимо этих финансовых вопросов необходимо, чтобы мы имели своих агентов и чиновников, а также чтобы мы могли воздействовать и оказывать поддержку местным правительствам и их армиям. Необходимо это делать по возможности тихо, чтобы никто не смог нас обвинить, что мы готовимся к войне с большевиками»292. Ллойд Джордж продолжает: «Трудность заключалась в том, что любой официальный шаг, открыто направленный против большевиков, мог только укрепить их в решимости заключить мир и мог быть использован для раздувания антисоюзнических настроений в России»293. В случае неизбежности военной интервенции она должна была произойти под предлогом защиты России от германского вторжения.