А так, ее брали. Она позволяла.
Правда, теперь у Инги появилось сомнение, что она имела силу и власть на что-то повлиять. Та жадность, страсть и напор, с которым Лютый врывался в ее тело, прикусывал и втягивал в себя ее кожу, сжимал всю Ингу – это все наводило на мысли, что она не смогла бы ему противостоять. И взгляд. Он так и не перестал быть той «тлеющей бездной». Притух немного. Но не до конца. От ледяного и бесчувственного, отстраненного взгляда Лютого, державшего ее на прицеле неделю назад остались лишь намеки.
Вот это Ингу пугало. Она не знала, чего ждать от такого мужчины.
И вдруг опять развеселилась. Правда, так же слабо, подумав, а как ощущает себя Лютый, заботясь о ней? Тоже полотенцем, которое используют? Или, может, «горничной»? Сиделкой, присматривающей за тяжелобольным?
Навряд ли, чтоб он планировал помогать ей бороться со всем свалившимся до того, как Инга попросила.
Скосив глаза, она посмотрела на его склоненную лысину, поблескивающую в тусклом свете лампочки. Нет. На полотенце он не был похож…
Тут, прерывая эти бредовые мысли, абсурд которых она даже понимала краем ума, Лютый поднялся с корточек, выпрямившись у ванны. И наклонившись, обхватил ее плечи рукой, второй подняв Ингу за спину. Он так и не одел свитер. И ее мокрая, распаренная водой кожа, коснулась его голой груди. Его кожа касалось прохладной после горячей воды. Инга едва заметно поежилась. Но Лютый ощутил. Инга не знала как, но поняла это. Наверное, опыта «общения» с ним набиралась понемногу.
Протянув одну руку, Лютый взял какую-то простынь, которую принес до того, как заставил Ингу забраться в ванну, и укутал ее плечи тканью. Лен. Теплый лен, нагревшийся от печи. Приятно.
Она не хотела, чтобы он ее мыл. Отказывалась и даже попыталась упираться. Испытывала внутри смущение и стыд. Он не обратил на это никакого внимания. Просто обхватил ее руками, поднял, перенес через край старой ванной и опустил в воду. И сейчас, похоже, собирался так же вынуть.
Что ж, она не думала, что он так буквально воспримет ее просьбу о помощи. Действительно странно. И не сказать ничего, как Лютый и предупреждал, о «своем» он заботится. Даже чересчур как-то. С маниакальным упорством.
Предупреждая его возможный поступок, Инга самостоятельно переступила чугунный надколотый бортик. Лютый не убрал руку, поддерживающую ее за плечи. Молча. Он ничего почти не говорил.
Она уже даже практически привыкла к этому. Сначала не могла понять и как-то терялась. А теперь начала свыкаться. Находить какие-то «пояснения» в слабой мимике и едва заметных жестах.
Медленно доковыляв до табурета, стоящего у самой грубы, Инга тяжело опустилась на сидение. Распаренное, измочаленное таким напором тело не повиновалось. Все это время Лютый находился в полушаге, словно готов был подхватить Ингу в случае чего. Не доверял ее способности самостоятельно ходить. А теперь отошел к столу и начал разбирать кучу, в которую сдвинул всю посуду, когда повалил туда Ингу. Почему-то она испытала смущение, вспомнив, как лежала, распластанная на столе, а тяжелое и горячее тело Лютого накрывало ее сверху. Кожа от этих мыслей стала шершавой. Инга заставила себя сглотнуть. Расслабиться. Все равно – полностью понять и принять все случившееся она сейчас была не в состоянии.
Размышляя, она наблюдала за ним из-под полуопущенных ресниц. Даже больше слушала звуки его передвижения. Ей хотелось спать. Больше ничего не хотелось. Надо было только как-то добраться до кровати. А завтра все переосмыслить. Когда отдохнет. Пока же Инга грелась о теплую стену грубы.
– Теперь можно еще поесть.
Слова Лютого заставили ее вздрогнуть, вскинуться. Видно Инга прикорнула, сама не заметив. На столе стояла та же миска, из которой Инга уже ела. И над ней поднимался пар. Очевидно, Лютый уже приготовил для нее ужин. Инга была удивлена: вот и с ванной было так. Сделал и все. Хоть она и не просила.
– Я не хочу. Не сейчас. – Она моргнула, встряхнула головой, пытаясь прийти в себя. – Мне спать хочется, – даже говорить сил не хватало. Инга шептала.
– Ты должна поесть.
Он подошел к ее табурету и теперь глаза Инги упирались в его голый живот. Подтянутый и тренированный. Она помнила, какой он твердый. Собственно, как и весь этот мужчина.
Тон Лютого больше напоминал повеление, нежели предложение. Инга неохотно подняла лицо, чтобы посмотреть ему в глаза.
– Я, правда, сейчас не могу, – на выдохе прошептала она. – Сил нет. И не хочется. Только спать.
Лютый посмотрел на нее какое-то время. Поджал губы и отошел. Инга расслабилась, вновь откинувшись на теплую стенку грубы. Но тут же вздрогнула от резкого скрежещущего звука, распахнула глаза, пораженно наблюдая за тем, как Лютый подвинул стол ближе к ней. Неужели, он все-таки хочет, чтобы она ела? Думает, что Инга просто не может встать?
Она уже открыла рот, чтобы опять отказаться. Но Лютого, судя по всему, не интересовало то, что она могла поведать. Оставив стол так, что до него можно было достать с ее табурета, он снова подошел. Но не стал опять ее уговаривать. Наклонился, поднял растерявшуюся Ингу и сел сам, опустив ее к себе на колени. Взял ложку с борщом и кусочком яйца. Поднес к ее лицу.
Инга тяжко выдохнула:
– Я, правда, не хочу, – она отвернулась от ложки.
В ответ на это шумно выдохнул Лютый. А потом крепко сжал ее плечи свободной рукой и плечом, сильно. Так, что Инга не могла двинуться. Его плечо фиксировало ее голову, и теперь Инга не могла уже отвернуться. Словно малое дитя приструнил, чтобы не капризничало и выполняло родительскую волю. Его глаза опять смотрели прямо в ее.
И Инге стало очень не по себе от этого взгляда. Все еще усмиренного, вроде бы. Но такого странного. Не нормального. Одержимого. Так, что под кожей прошла ледяная дрожь, заставляя настороженно вглядываться.
– Ешь, – он опять поднес ложку к губам Инги.
И в этот раз она послушно открыла рот и проглотила содержимое.
Глава 10
Удивительно, но проспала Инга всю ночь, ни разу не проснувшись. Не мучили ее ни укоры совести, ни стыд, да, ничего, вообще, не мучило. Даже этот старый дом вроде бы «разжал» свои лапы на ее сознании. Но это она еще вчера отметила. И не тому удивлялась.
Инге казалось, что очень трудно уснуть под чьим-то взглядом. И когда она вчера ночью все же добралась по кровати, почти не сомневалась: ей предстоит очередная бессонная ночь. Только теперь не надуманные страхи будут мешать расслабиться, а этот странный сосредоточенный целиком и полностью на ней, взгляд Лютого.
Он пришел в спальню следом. Странно? Наверное. Но у «скомканного полотенца» нет сил удивляться. И хоть она вообще не понимала, с какой стати он стал у двери и стоит: вольготно, спокойно, откинувшись спиной и затылком на пустой косяк, зачем продолжает в упор смотреть, после того, как она съела весь «ужин» и он сам позволил идти спать – не спросила и не уточняла. Инга безумно устала. Потому решила просто закрыть глаза. А этот странный мужчина с совершенно непонятным для нее взглядом – хочет смотреть, пусть смотрит.
И надо же, заснула, хоть и сомневалась. Вон, уже через не полностью опущенные роллеты на окне слабо пробивается солнце. Заснула так крепко, что даже не почувствовала, когда он лег рядом. Не проснулась. До этого момента не осознавала, что спит не одна. И неудобства от этого не испытывала, что тоже удивительно, как-то. Ведь давным-давно уже не делила ни с кем кровать. А ту, что была у них с Мишей, делить-то не приходилось. Размеры позволяли обоим комфортно отдыхать, не мешая друг другу.
О кровати в этом доме того же сказать было нельзя. Обычная: деревянная, полуторная, явно изготовленная еще в прошлом веке. Старый матрас, комковатый и сбитый. Вроде бы, ни о каком комфорте и не приходится говорить. Тем более, если спать здесь пытаются двое. Но все же, Инга не ощущала ночью дискомфорта. А сейчас ей просто было тепло и уютно. И спала совершенно спокойно.