— Вы… были бы счастливы видеть меня с кем-то другим? — спросила Нив с недоверчивым блеском в глазах.
— Нет, конечно. Но я был бы рад видеть счастливой вас. Думаю, вы правы, наши отношения, скорее, встреча родственных душ, но в одном я совершенно уверен — трудно воспылать страстью к такой старой и разбитой калоше, как я. — Он криво улыбнулся. — И не стоит уверять меня в обратном.
Нив не нашлась что ответить. Возможно, по большому счету он прав.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Прошел месяц. Нив с головой окунулась в работу, взяв на себя и еженедельную колонку о новых фильмах, выходящих в прокат, — это была одна из обязанностей Брента Мэдисона.
— Тебе что-нибудь нужно, Джордж?
— Хочу поблагодарить тебя, что ты взялась вести колонку о кинофильмах. И оказалась знатоком, что особенно ценно.
— За всю свою жизнь не видела столько фильмов, сколько в течение нескольких последних недель, — сказала она с усмешкой.
— Но придется посмотреть еще один. На этот раз оденься понарядней, в субботу премьера, сборы от которой пойдут на благотворительность. Я отдаю тебе целую страницу под обзор фильма и отзывы о нем видных представителей общества.
— Придется идти.
— И помни, Нив. Я вполне серьезно сделал акцент на одежде, надень что-нибудь длинное и шикарное. Ты будешь в числе избранных гостей.
Нив вздохнула.
— Хорошо, постараюсь, Джордж. Но скажи, когда Брент возвращается на работу?
— Он сейчас на Сейшелах. Восстанавливается после болезни. Думаю, не раньше, чем через месяц.
У Нив от удивления открылся рот.
Джордж рассмеялся.
— У него осталось много дней от неиспользованного отпуска. К тому же он привезет очерк о месте, где отдыхал.
— Когда же настанет моя очередь путешествовать? — с горечью сказала Нив.
— Я подумаю об этом, когда вернется Брент, а пока продолжай работать. — Он помедлил в нерешительности, как-то странно взглянув на нее, но потом похлопал по плечу и отошел.
Она поздно вернулась домой и, бросив сумку, помчалась под душ: стояла необычно теплая и влажная погода. Потом, завернувшись в халат из полосатого индийского льна, подошла к раскрытому окну спальни, с наслаждением вдыхая ароматный ночной воздух.
Затем взгляд ее сам по себе устремился в сторону Вуллахры. И как это обычно случается, когда меньше всего ожидаешь, нахлынули воспоминания о Робе Стоу.
Она отошла от окна, налила себе стакан ананасового сока. Уютно устроившись в кресле, стала думать: неужели она его воспринимает как родственную душу? Или он сказал это, чтобы утешить ее, смягчить свои откровения?
Нет, что бы он там ни говорил о себе и как бы себя ни называл — старой калошей, чем она его явно не считала, — теперь она уверена, что влюбилась в него. Теперь она знает, что такое настоящая любовь. Нив вспомнились прежние влюбленности, и она усмехнулась. Как можно было так обманываться? Ведь те мужчины даже не затронули ее сердце и душу.
И все-таки надо исцелиться от этой любви, этого наваждения. Возможно, она принимает дружеское участие за любовь?
Они уже, верно, поженились — разумеется, Молли настояла на своем, — но устраивать пышную свадьбу вряд ли стали. Но ей от этого не легче. Нив вздохнула и принялась за работу — ей предстояло интервью со Стоуном, писателем, недавно получившим Букеровскую премию.
В субботу утром Нив помчалась покупать себе вечернее платье. Она просмотрела несколько туалетов и остановилась на платье из тафты в сочетании с шелковой накидкой кремового цвета. Оно облегало фигуру оставляя открытым одно плечо, и собираясь в пышные складки на другом. Прическа, макияж, туфли на высоких каблуках дополнили ее туалет, и когда она встретилась у входа в театр со своим постоянным фотокорреспондентом, тот ахнул от восхищения.
— Уилл, я никого не знаю. Будешь говорить мне, кто есть кто, а я буду надиктовывать на пленку мои впечатления. После сеанса мне нужно будет побеседовать с кем-нибудь из них.
В течение часа богатые и знаменитые зрители шли сплошным потоком по лестнице, застеленной красной ковровой дорожкой.
— Пожалуй, все. — Вдруг Уилл тихо присвистнул. — Нив! Роб Стоу… с кем бы ты думала?.. Молли Кондрен с ребенком! Нив? — Он оглянулся, ища ее.
— Загороди меня. Я не хочу, чтобы они меня видели. — Нив была в отчаянии.