, что я их поцеловал. И когда Иисус сказал, приблизился предателю. Поэтому я оставалась не попадаться на глаза апостолам. Во время, когда Иисуса бечевали, били. Я наблюдала, как издалека из толпы. И я еще молился. Я даже мысленно обращался к нему, ну чего ты ждёшь? Ты же это можешь, скинь себе эти цепи там Особенно мне было больно, когда на него одели терновый венок Выбили его Вот как из какого-то здания, как с колоннами Который как выше, и внизу стоит топа И сдёрнули с него какую-то накидку, и повернули спиной к толпе, и увидели все рукцы на его теле, то, что его били бичами. А римские бичи – это были палка с привязанными... Жи... Да. С привязанными, такими как, верёвками, на концах которой были либо железные шарики, либо гвозди. Ну что скажешь? Ужасно. Что же ты переживал в это время? Мне кажется, хуже ничего не может быть. Он показывает, что он ждет, что он сейчас освободится, и все будет по его плану. Но в то же время он понимает, что Иисус этого не делает. И когда я стоял в толпе и обращался мысленно к Иисусу, я почувствовала, что взгляд Иисуса упал на меня. Мы как встретились взглядами, и он на меня посмотрел. с такой любовью и пониманием и одновременно в этом взгляде было отказ в этом взгляде был отказ бороться, понимаешь? Я понял, что он смирился со своей судьбой. Я примерно знала, какой будет приговор, потому что все те обвинения, которые говорили перед судом, подкупленные эти свидетели, они как раз подводили к смертной казне. Дело в том, что... Сама смертная казнь по тем преступлениям, в которых обвинили Иисуса. Она должна была состояться, конечно же, по закону Моисея, а не через искрест. через креск не было у евреев такого обычая. Было через побиение камнями, то есть через залжепророчество, за колдовство, за магию, за обман, за шарлатанство. По торе наказание должно было быть побиение камнями. Но я понимала, по законам Ринской Экерии, если... его повели уже к Понтью Пилату, то казнить его будут уже не по еврейским законам, потому что Римская империя какая-то запрещала. Раз отдали судить Понтью Пилату, значит уже нельзя побить камнями, потому что это обычно не признается уже в Риме. Я прекрасно знала, что Римляне казнят через... да, что Римляне казнят через ростятина кресте. Мы видели таких распятых преступников, обычно они были вне города, там висели несколько дней, некоторые умерали. Некоторых привязывали просто к кресту и подвешивали, ну вот когда руки и ноги привязывали к кресту, и подвешивали на жаре, пока он не умрет от голода и жары и жажды. Это была более медленная смерть, потому что просто веревки были. А некоторых прибивали именно гвоздями к кресту. Считалась она более быстрая смерть, там еще кровотечение, болевой шок. Часто было такое, что еще к живому, распятому на кресте преступнику, прилетали хищные птицы, типа как ворон каких-то, и всадились на голову, и еще к живому выклевывали глаза и язык. Мы это все видели, и для нас это не было секретом. Не для меня, не для апостола, не для Иисуса самого. Он это тоже увидел и знал. Мы же выросли в этой стране. Поэтому я примерно знала, что его ожидает, если он откажется освободиться, используя свои божественные силы. Я ждал, я не хотел ему этой участи действительно, и видит Бог, что... Видел меня Бог в тот момент, что я такого не хотел. Я не считала его виновным в каком-то преступлении, который было бы достоин такой страшной казни. Но тем не менее, его приговорили с распятия на кресте. Но у меня возникла снова надежда, когда я услышала, что император своей волей на праздник, да, на праздник еврейскую Пасху дарует одному из преступников жизнь, уже приговорённых. А кто это должен быть? Их там было несколько, кого распинали. Кто это должен был быть? решал народ. Вот такой вот, такой так добрый, такой как указ императора, что сам народ должен решить одного из преступников, уже осужденного на распятии на кресте, освободить. Вот что-то чувствую. Ну освободили-то вораву. Вот, а что ты чувствуешь когда воравка? Ну, мы-то знаем заранний исход. Но я чувствую, что это были, конечно, отношения зверские просто в Израиле в то время. Просто зверские. Что прилетали вороны, выклёвывали глаза, язык. Это невообразимо просто. Ну, невообразимо. Представь, кресту к бревду прививают гвоздями руки и ноги. Ну у нас такого нет просто. Да. А сколько было всего распятых? Трое, как написано в писании, или больше? Вообще, да, приговорили четверых. Но как я уже сказала, одного нужно было отпустить. По указу императора, именно в честь праздника. Он даровал, то есть был такой указ. которую выберет сам народ. То есть это считалось таким, как податком. — Но это еще до распятия, да? — Ну, конечно. Как же распятому уже, так сказать, освободить. — Ну, может, прибили там все, а потом сняли? — Нет, именно до распятия, до того, как вести их на место распятия вместе с крестами. Кстати, приговоренные, естественно, сами должны были взять крест, о котором их прибьют, и нести его до места казни. Это могло составлять несколько километров, и обычно это было в гору, потому что на горе распинали. Никто за него крест не нес. А в Иване написано, что нес как раз такие? Ну, если он уже не мог нести. А вообще остальные, которые распинали, они сами несли свой крест, считалось это частью казни. И если они отказывались, их могли... Ну, то есть если они там бросали крест и говорили, что не понесу, и вообще не согласились с приговором, их могли просто бить вот этими бичами, пока они не подняли крест и не понесли. И когда уже объявили, что указ императора отменить смертный приговор одному из приговорённых и даровать ему его жизнь. по выбору народа. Вот тут у меня была надежда, что выберут Иисуса, потому что-таки народ его любил. Тем более у меня была надежда, что выберут Иисуса, даровать ему жизнь, отменить этот приговор. Почему я на это надеялся? Потому что остальные трое, они были известными в Иерусалиме и окрестностях разбойниками с большой дороги, которые убивали людей, в том числе женщин и детей. Их грабили и жестоко с ними расправлялись. То есть как пытали. их преступления были доказаны, и у них было много там жертв. И по сравнению с Иисусом, понятно, что они были очень опасные, они были очень злые, то есть если кого-то из них отпустить, они могли повторить это преступление. Ииии... Естественно, я надеялся, что именно Иисуса выберут, и потому, что народ его любил, и потому, что просто побоятся выбрать разбойника, а не опасных. Поэтому я ждал, когда уже глошатый, глошатый императора, когда объявил, да, кого вы хотите, чтобы отпустили вам, поставили, он мне сейчас показывает, вот как высокая стена, и там такой, как помост. Поставили всех четверых приговоренных казни на кресте, связанными руками. Иисус был в Терновой венцеи, весь как избитый. То есть у него как кровь текла по лицу. И когда гласа ты объявил? что вы можете выбрать, кого отпустить, то есть, должен был выбрать народ. И я ждала, что сейчас на большинство будут говорить, что Иисуса, но какого же было мое удивление, когда я услышала, что требует отпустить вораву. То есть, это был, кто это был? Это был один из самых жестоких преступников, который там пытал. убивал людей на дороге, который врывался в дома, пытал детей перед глазами матерей, чтобы они показали, где лежат деньги. То есть вот в такой степени. И я очень удивился, но Глашаты, значит, услышал, что именно вораву отпустить. Его отпустили, и он был... Вот когда его отпускали, я на него так смотрел. Он был в таком шоке сам. Он не думал, что его выберу. И я потом просто видел, его увели, с него сняли веревки, его увели в сторону, а как отпускали? Отведут подальше, как толкнут в спину и все, свободен. Ты уже как бы никого не убил. Все, с тебя снимаются все преступления, никакой тюрьмы. Ты уже полностью перед законом чист. Тебя же должны были распять. А сам император тебе дал жизнь твою обратно. Всё, всё снимала. И он такой, стоит даже и не знает, куда идти ему. То есть как растерялся в шоке, что его освободили. Потому что он уже приготовился к раз пять. Ну а Иисуса и двоих остальных разбойников, которые как подельники воравы, их повели на казнь, на эту гору возле. Она была тогда возле дамы, сейчас показывается, как за пределами Иерусалима, рядом с городом. И им отдали кресты Иисусу и двум разбойникам. И они их понесли. Иисус сначала нес. Но так как у него была очень большая слабость, он падал. Я увидел рядом, как в толпе, его мама. и которая пыталась, когда увидела, что ее сын приговоренный уже идет, и у него как падает крест, и она, ну ее как удерживает, но она вот так вырвалась и попыталась как подбежать к нему, чтобы поднять этот крест. И тогда я стал, я уже отвернулся, я пошел, куда глаза глядят, я не смог больше этого выносить. И я не пошел на место казни. У меня очень сильно поднялась температура, Он сейчас покажет, как фаука, какой-то бред. Ну, то есть очень такое состояние психоза. Я понимал, что у меня ничего не получилось, что... Он сейчас погибнет страшной смертью. И я... Заперся, он мне сейчас показывает Какой-то, как коморки что-ли, где-то они в каком-то помещении, и мне было так больно в душе от того, что я понимала, что я должна была на его месте быть, что я согрешила. А я сейчас здесь в безопасности, а ему сейчас прибивают руки к кресту. И я был в таком смятении, что я... поднёс руки свои к губам и стал просто грызть свои руки до крови. Что чувствуешь? Я представляю себе это всё. Ну и что чувствуешь? Ну, я бы тоже грыз руки. Я не знаю, что бы я сделал в твоём месте. Ну и после этого я... Я бы не сказа