Ноэль протянула щенка хозяину.
— Ну, знаете ли, это уже слишком. Я повела себя именно так, как поступаю всегда при виде четвероногого малыша: усаживаюсь на пол и принимаюсь с ним играть. Странное желание, не правда ли?
Ноэль сгорала от любопытства: отчего этот мужчина так цепляется к любому ее слову и жесту, к любому самому невинному поступку? Она посмотрела ему в глаза и вопросительно изогнула бровь.
— Вы мне не доверяете, верно, мистер Тиндалл?
— Не то чтобы я подозреваю в чем-то вас лично, мисс Лайсетт, — произнес он, тщательно подбирая слова. — Извините, если обидел, но с прессой надо держать ухо востро. В этом я, к сожалению, убедился на собственном горьком опыте.
Ноэль многое отдала бы за то, чтобы узнать, что стоит за этой настороженностью. По счастью, знакомство их закончится раньше, чем она выяснит это. Вряд ли для статьи ей понадобится докапываться до таких глубин. И вполне определенно, сейчас не место и не время расспрашивать его о приемных дочках.
— Я заметила.
Молодая женщина наклонилась и чмокнула щенка в нос. Внезапно осознав, как близко она оказалась к собеседнику, Ноэль испуганно подняла глаза. Взгляды их встретились — оба застыли неподвижно, точно разом превратившись в камень. Воцарилась тишина — напряженная, неуютная. Ноэль чувствовала его запах — аромат кофе и свежей земли, — от которого почему-то голова шла кругом, а во всем теле ощущалось легкое, будоражащее покалывание. Сердце неистово колотилось. Необъяснимое влечение, пробудившееся в ней в момент первой встречи, оказалось куда более стойким, чем она полагала.
Взгляд Рейнера скользнул по ее лицу и остановился на губах. Ноэль напряглась, затем качнулась вперед, подсознательно мечтая, чтобы Рейнер преодолел разделяющее их расстояние и властно, не спрашивая разрешения, припал к ней с долгим, глубоким поцелуем. Щенок нетерпеливо тявкнул — чары развеялись. Ноэль отпрянула, борясь с головокружением, и со всхлипом перевела дыхание. До глубины души потрясенная, она отступила еще на шаг и усилием воли отвела глаза, очень надеясь, что Рейнер не заметил, как жарко вспыхнули ее щеки.
Надо сосредоточиться на том, зачем она пришла. Статья. Интервью. Премия. Разрешение финансовых проблем.
— Так как же все-таки насчет интервью? — спросила она, гордясь тем, как спокойно и ровно звучит ее голос, притом что в груди бушует пламя.
Рейнер повернулся и подошел к массивному дубовому письменному столу. Лицо его вновь сделалось абсолютно непроницаемым.
— А вы все о своем.
— Это моя работа, — сдержанно напомнила Ноэль.
Держа щенка под мышкой, Рейнер свободной рукой поворошил бумаги на столе. С неистово бьющимся сердцем молодая женщина ждала ответа, который столь много для нее значил.
Наконец владелец кабинета оторвался от бумаг, поднял голову и холодно обронил:
— Извините, мисс Лайсетт. Мой ответ по-прежнему “нет”.
— Даже если я пришлю вам на одобрение окончательный вариант текста? — хватаясь за соломинку, пролепетала Ноэль.
Рейнер заколебался было, но тут же вновь покачал головой.
— Нет.
Ноэль беспомощно уронила руки. Проиграла, опять проиграла! Сердце в груди обратилось в лед. И как ей теперь выбираться из долгов, куда она угодила стараниями Руперта, и как ей теперь писать статью из серии “Знакомьтесь: Мистер Холостяк”? Она убито кивнула.
— Наверное… наверное, я пойду, — с трудом выговорила Ноэль. Чего бы только она не отдала за то, чтобы позабыть и эту досадную историю, и Рейнера Тиндалла, и все события последних двух дней!
И поскольку выбора у нее не осталось, она повернулась и зашагала прочь, надеясь, что вот-вот проснется и обнаружит, что ее позорный провал — лишь ночной кошмар, не более.
Рейнер проводил взглядом уходящую женщину, невольно восхищаясь ее стройными ногами и округлыми бедрами. Как выгодно узкая юбка подчеркивает их безупречную форму!
Когда она скрылась за дверью, он рассеянно потрепал щенка за ушами. Подумать только, он едва не поцеловал эту журналистку! Спасибо Роверу, вовремя тявкнул. Вот уж кто заслужил награду — печеньице или кусочек сахару.
Рейнер досадовал на себя: внезапный всплеск влечения к хорошенькой репортерше в создавшихся обстоятельствах был более чем неуместен. И при этом угрюмо размышлял, а не следовало бы все же согласиться на интервью. Если его специалисты по связям с общественностью сказали, что реклама “Тиндалл-ретро” не повредит, значит, потребность в ней действительно есть.
Неужели инстинктивное желание защитить Денни и Долли от назойливого любопытства прессы возобладало над деловой хваткой прирожденного бизнесмена? Может, все же стоит вернуть Ноэль?
Тот жаркий взгляд, которым они обменялись, сам по себе аргумент весьма веский. А как очаровательно она выглядела, когда играла на полу с Ровером: юбка задралась выше колен, являя взгляду длинные стройные ноги. И эти ее золотистые кудри, в беспорядке разметавшиеся вокруг разрумянившегося лица, и глаза цвета растопленного шоколада с золотыми искорками… Дриада, лесная нимфа, чудом перенесенная в город…
Уймись, с досадой одернул себя Рейнер. В конце концов, красавиц вокруг него вьется — пруд пруди. Ну и зачем ему звать назад настырную журналистку? С какой стати доверять прессе, особенно сейчас, когда они с малышками только начинают приходить в себя после трагической гибели Октавии?
Не хватало усложнять жизнь интрижкой с Ноэль Лайсетт или с любой другой женщиной, если на то пошло. Взять хотя бы отца. Сколько раз тот был женат и все неудачно: жены его бросили, и умирал он в одиночестве, забытый и покинутый всеми, кроме сына. Урок этот Рейнер прекрасно усвоил: нельзя впускать женщину в свою жизнь, рано или поздно она все равно тебя оставит либо воспользуется тобой в своих целях. Он должен защитить себя самого, а теперь еще и Денни с Долли.
Ноэль Лайсетт требуется скандальная статейка для ее мерзкой газетенки. Таким, как она, протяни палец, всю руку оттяпают. И эти ее губки оттенка весенних гвоздик и карие глазки с золотистыми искорками ровным счетом ничего не меняют. Она — газетчица, этим все сказано. У него с самого начала душа не лежала к этому интервью, так что все к лучшему. Рейнер ссадил с колен Ровера и откинулся на спинку стула. Прикрыв глаза, он в который раз прокручивая в голове все подробности беседы с Ноэль…
Отвлекли его от раздумий нежданные гости. В дверном проеме, словно из ниоткуда, возникла миссис Буш, держа за руки полуторагодовалых питомиц. Денни и Долли, похожие как две капли воды, были очаровательны — с пушистыми белокурыми кудряшками, в одинаковых салатных комбинезончиках с белыми мышками на груди.
— Папа, папа! — радостно завизжали девочки и, выпустив нянину руку, наперегонки помчались через кабинет и с разбегу бросились в его объятия.
Рейнер подхватил близняшек на руки, покружил по комнате и, вновь поставив на пол, взъерошил им волосы, наслаждаясь чистым детским запахом.
— Привет, мышата, что за приятный сюрприз! — И вопросительно оглянулся на миссис Буш.
Няня пригладила седые волосы, стянутые сзади в строгий пучок, и виновато развела руками.
— Да они мне все утро покою не давали, все приставали: хотим к папе да хотим к папе! Вы не возражаете, что мы вас потревожили?
— Конечно, не возражаю! Я своим мышатам всегда рад!
Опустившись на корточки, он пощекотал девочек за бока, и те залились звонким смехом. Весело запрыгали вокруг него, нетерпеливо дергая за руки.
— Папа, папа, поиграем в лошадку!
— Ах, в лошадку? Ну, тогда держитесь крепче!
Улыбаясь, Рейнер подхватил одну из малышек на руки, усадил на шею и поскакал по кабинету, топая ногами и встряхивая воображаемой гривой, как самый настоящий норовистый копь арабских кровей. Близнецы восторженно визжали, причем непонятно, которая громче. После Долли настала очередь Денни. Она весело подпрыгивала “в седле” вверх-вниз, а сестренка бегала за “скакуном” по пятам и радовалась и за себя, и за “всадницу”.