– Не останавливайся.
Чуть погасшее было возбуждение возвращается с удвоенной силой, и Регине уже не хватает толщины и длины члена. Она знает, что это значит. Прекрасно знает. Она требовательно целует губы Свон, дергает ее за волосы, позволяет члену выскользнуть из себя и со стоном разочарования шепчет:
– Хватит. Хватит…
Она не верит, что говорит такое. Тело убеждает ее в обратном, оно изнывает, ему мало, оно в цикле и готово извиваться и кончать раз за разом, пока голова не опустеет, пока ноги не отнимутся, пока сердце не взмолится о пощаде.
Мокрая напряженная плоть прижимается к ее дрожащему животу. Свон смотрит на Регину: все еще тяжело, все еще страстно, все еще желая. Регина ладонями обхватывает ее лицо и медленно целует в губы.
– Я не хочу забеременеть, – говорит она о том, о чем ее никто не спрашивал. Потому что она обязательно забеременеет, если они не прекратят. Даже искусственные члены прекрасно образуют узел, после которого им со Свон придется провести не один час в сцепке: узел – стопроцентная гарантия того, что их жидкости смешаются и породят нового человека.
Свон молчит, и Регине становится неловко, ведь та все еще не кончила. Она берется за член, переживая новую вспышку желания засунуть его в себя, и принимается водить по нему ладонями, одновременно с силой потираясь о него пахом и половыми губами. Перед глазами немного темнеет, кончики пальцев на ногах поджимаются. Регина проводит головкой по своему клитору, надеясь, что этого будет достаточно, но каким-то неведомым образом член снова проскальзывает внутрь нее, и это настолько правильно, настолько хорошо, настолько туго и сладко, что нет никакой возможности вытащить его. Регина протестующе стонет, Свон хрипло смеется, они снова целуются распухшими губами, и Регина движется вверх-вниз, вверх-вниз, до самого своего оргазма, во время которого умудряется соскочить, сама не понимая, как. Буквально сразу же Свон выгибается так сильно, как только позволяет ей стул, издает полустон-полукрик, и задыхающаяся Регина чувствует, как на ее живот и бедра обрушивается горячая волна липкой жидкости. Она непроизвольно отстраняется и, не удержавшись, падает на пол. Он холодный и почти обжигает ягодицы, Регина быстро приходит в себя и, отвернувшись, шарит вокруг руками, ища сумочку: в ней влажные салфетки. Найдя их, она поворачивается обратно и принимается вытирать: сначала обессиленную Свон, а потом и себя.
– Не торопись, – слышит она. – Они еще ничего не включили.
Регина шумно выдыхает и поднимает голову. Потом берется обеими руками за поникший член и тянет его на себя. С глухим «чпок» он вылетает из Свон – та издает протестующий возглас, – и с обратного его конца продолжает стекать мутноватая жидкость. Регина никогда не видела его таким. С оттенком удивления она рассматривает небольшое отверстие, через которое жидкость Свон должна была бы попасть в нее. Член выглядит совершенно настоящим – за тем только исключением, что он искусственный. Буквально на глазах он начинает уменьшаться в размерах, и Регина, обтерев, убирает его в сумочку.
Свон сидит, прикрыв глаза, и Регина невольно упирается взглядом ей между ног, где все еще влажно и наверняка горячо. Не одолев искушения, Регина протягивает руку и пальцем ведет по скользкой расщелине, надавливает на клитор. Прикосновения отдаются внутри грандиозным эхом, и Регина отдергивает руку, принимаясь торопливо одеваться. В какой-то момент она слышит тихий смех.
Свон смеется, и, несмотря на то, что она продолжает оставаться прикованной к стулу, Регина чувствует себя так, будто только что была взята настоящим альфой, который сделал ей ребенка. А еще она вспоминает кое-что, что заставляет ее от души вздрогнуть.
– Ты знала, что я – твоя омега? – спрашивает она, сжимая кулаки.
Откуда Свон могла знать? Она даже не альфа! И все же… Обострившимся чутьем Регина понимает: Свон знала. Знала – и поэтому согласилась дать интервью.
Мысль про интервью мелькает очень быстро, Регина даже не успевает ее поймать. Ей должно быть стыдно, но нет: цикл будет длиться еще около двух недель, а значит, до этого времени можно забыть про интервью. Тем более, если учесть, что Эмма Свон – ее соулмейт.
Свон загадочно молчит, а Регина усмехается. Вот какая статья понравилась бы читателям! Они любят подобные истории. Да вот только счастливого конца никто не может гарантировать. Но и эта мысль покидает Регину слишком быстро для того, чтобы ее огорчить.
– Так что же? – повторяет она, невольно поправляя прическу. – Ты знала?
Свон наконец сдвигает ноги и лениво отвечает:
– Я отвечу тебе в следующий раз.
Регина пытается скрыть удивление, но у нее плохо получается.
– Ты думаешь, будет следующий раз?
Что тут думать? Он обязан быть. Но Регине все еще хочется верить, что она управляет ситуацией.
Свон слегка улыбается припухшими губами, и Регина неровно выдыхает, тут же вспоминая, как кусала их. Приходится сдвинуть бедра, но это мало помогает от вновь начинающей выделяться смазки. Иногда Регина ненавидит быть омегой.
Она помогает Свон одеться, стараясь как можно легче касаться ее, и произносит:
– Ты думаешь, я сюда вернусь? Я ведь получила, что хотела.
Ей не нравится идея о том, чтобы зависеть от убийцы. И от беты. Может быть, если она сейчас уйдет и найдет себе альфу, все выправится. Бета не может быть ее соулмейтом. Регина не хочет быть соулмейтом беты-убийцы.
Свон продолжает молчать, и в этом ее молчании столько от альфы, что Регина не знает, как вести себя дальше. Она нажимает тревожную кнопку, дожидается охранника и на подгибающихся ногах, стараясь не оборачиваться, мчится в туалет, где долго разглядывает себя в зеркало. А потом, заняв уже облюбованную кабинку, кончает еще пару раз от воспоминаний о том, как хорошо было чувствовать Эмму Свон внутри себя.
Ей требуется что-то около часа, чтобы привести себя в порядок и не дать никому почву для лишних подозрений. За этот час она успевает возненавидеть Эмму Свон, проникнуться к ней участием, полюбить ее и разлюбить. Родители учили Регину, что соулмейт – это навсегда, но они не говорили, что делать, если твой соулмейт не должен существовать таким, каким он существует. Регина думает, что сегодняшнего секса ей хватит, но вынуждена признать, что ошибается. Эмма Свон еще прочнее поселяется в ее голове, и Регине уже почти надо вернуться в камеру, чтобы провести следующие две недели под прижимающим ее к кровати горячим крепким телом. О, она уверена, что тело у Эммы Свон именно такое: горячее и крепкое. При представлении его между ног вновь становится мокро, Регина закатывает глаза и лезет в сумочку за мазью. Чтобы нанести ее, приходится вытащить тампон и вновь забраться пальцами во влагалище, отчего очередная волна возбуждения приводит к очередному же оргазму: не такому сильному, как предыдущие, и скорее обременительному, чем всецело приятному. Приходится провести в туалете еще двадцать минут, чтобы мазь начала действовать: во время цикла это происходит не так уж быстро.
Спенсер ловит Регину почти у самого выхода из тюрьмы и требует отчета.