– Она не почувствовала меня, – лжет Регина. – Может быть, у меня слишком хорошие блокираторы?
Спенсер окидывает ее внимательным взглядом и нехотя кивает.
– Может быть, она все-таки не альфа, у нее не такой нюх.
– Откуда вы знаете, что она точно не альфа? – цепляется за слова Регина, понимая, что не должна выдавать свою осведомленность.
Спенсер кашляет, скрывая смущение.
– Я думал, вы читали отчеты.
– Я читала, – кивает Регина. – Но там также указано, что она не омега и не бета. А это всего лишь значит, что врачи не смогли точно определить: она ведь не может быть никем.
Спенсер соглашается и спрашивает:
– Когда вы планируете вернуться?
Регина все еще сомневается, что ей надо возвращаться.
– Вы думаете, стоит? Я не могу разговорить ее.
Ей неловко признаваться в собственном проигрыше. Раньше с ней такого не случалось.
Раньше она не была знакома с Эммой Свон.
Спенсер потирает подбородок.
– Может быть… – он делает паузу. – Может быть, в следующий раз попробовать не сажать ее на стул?
Мгновенная приливная волна затапливает все внизу у Регины. Она только обреченно вздыхает.
– Может быть.
В ее фантазиях Эмма Свон уже стоит перед ней: полностью обнаженная, напряженная, и член подрагивает меж ее бедер, готовый заполнить Регину так туго, как только получится.
– Что вы планируете сделать с ней, когда она признается? – спрашивает Регина, смирившись с тем, что вновь придется принимать продолжительную ванну.
Спенсер хмыкает.
– То, что не делали пока ни с кем.
Регина приподнимает брови. Нехорошее предчувствие закрадывается куда-то в низ живота, временно вытесняя уютно обосновавшийся там огонь желания.
– В каком плане?
Спенсер открывает для нее дверь.
– Смертная казнь, мисс Миллс. Полагаю, вы понимаете, почему.
Регина переступает порог тюрьмы, уже зная: она вернется.
И она действительно понимает, почему.
Комментарий к Глава 4
*Эйфорин - выдуманный гормон, вырабатываемый альфами и омегами во время цикла. Должны же они что-то вырабатывать, в самом-то деле! :D
========== Глава 5 ==========
Комментарий к Глава 5
Еще немного бессмысленного порно, да.
– Конечно, я уверена, – говорит Регина. – Если бы нет, то я бы никогда не вошла в ее камеру.
Она вновь сидит перед Спенсером и смотрит ему прямо в глаза. Намечается очередное свидание с Эммой Свон, которое будет отличаться от предыдущих. Теперь у них обеих будут свободны руки.
Регина дергает шеей, силясь не представлять себе, как все это произойдет: по крайней мере, не во всех красках. Удержаться сложно, приходится сдвинуть ноги. Цикл в разгаре, и только таблетки хоть как-то помогают.
Несколько предыдущих дней Регина не выходила из дома. На работе она взяла больничный, сославшись на то, что ей нужно разобраться с интервью. Шеф предпочел не вникать, и Регина, избавленная от долгих объяснений, получила свое освобождение. Жаль только, что не от Эммы Свон.
Соулмейты. Они соулмейты. Регина не верит до сих пор, и ее перетряхивает от мысли, что она могла бы не отправиться в эту тюрьму. Могла бы не захотеть продолжить. Или… не могла бы? Может быть, именно то, что Эмма Свон – ее соулмейт, и заставило Регину сделать все так, как вышло?
Регина в середине цикла, и это сбивает ее с верных мыслей. Наверное, она должна быть огорчена тем, что ее родственная душа – женщина-убийца да еще и не альфа, но вместо этого ей хочется думать только о том, что будет, когда Свон коснется ее. По-настоящему коснется. Конечно, это непрофессионально. Конечно, в другое время Регина думала бы о работе. Но вышло так, как вышло, и теперь ее жизнь отчасти напоминает порнографию. Впрочем, та давно стала привычной – учитывая, какие невообразимые витки совершила эволюция. Регине слабо представляется то время, когда детей могли иметь только разнополые пары, а альф, бет и омег попросту не существовало. Хотя… может быть, тогда все было проще.
– Я хочу оставить камеры включенными.
До Регины доходит смысл сказанного Спенсером, и она вскидывается.
– Это невозможно!
– Почему же? – щурится Спенсер. – Очень даже возможно. Кроме того, я не могу просто взять и подставить вас под удар. Одно дело, когда убийца не может вас коснуться, и совсем другое, когда у нее свободны руки.
Он откидывается назад на стуле, сцепляя пальцы.
– Эмма Свон убивала омег, мисс Миллс. Вы – омега. Нужно ли что-то добавлять?
Регина прекрасно помнит о том, что она омега. Как помнит она и то, что эта убийца за стеклом – ее соулмейт. Да, в привычном сценарии Регине стоило бы отвергнуть притязания Свон, но сценарий изменился в момент, когда в камере разлился запах роз.
Регина невольно втягивает ноздрями воздух, словно пытается почувствовать что-то прямо здесь и сейчас. Дрожь пробегает по спине при одном только воспоминании, что же будет, когда…
– Она не тронет меня, – уверенно говорит Регина.
Спенсер долго пристально смотрит на нее.
– Почему вы так считаете?
«Потому что она хочет меня…»
«Потому что мы связаны…»
«Потому что…»
– Потому что она сама выбрала меня для интервью, – Регина напоминает об этом и себе самой тоже. Действительно: Свон согласилась встретиться только с ней.
Из-за того ли, что знала, что Регина Миллс – ее соулмейт? Или было что-то еще?
На мгновение интерес к делу приглушает похоть, зреющую между ног Регины. Свон должна начать отвечать на вопросы – рано или поздно. Лучше рано, потому что Регина хочет закончить с интервью. Но если это случится… Они больше не встретятся, ведь никто не позволит Регине вновь и вновь приходить к заключенной, которую, быть может, обрекут на смерть.
Впервые Регина отчетливо понимает: ее соулмейта может скоро не стать. Эммы Свон не будет – нигде и никогда. Регина все еще не до конца свыклась с мыслью о том, чтобы принадлежать бете, но от судьбы трудно убежать. Что если она больше никогда не сумеет испытать того, что испытала?
Регина могла бы укорить себя за то, что ставит на первое место плотские желания, но она не делает этого. Весь их мир сейчас зиждется на этих желаниях. А она – просто его часть. Шестеренка, которая не может сбить механизм.
Спенсер надувает щеки и качает головой.
– Вы – отчаянная женщина, мисс Миллс, – в его голосе нет уважения, просто констатация факта.
Регина склоняет голову в знак согласия.
– Это моя работа.
Он обещает не включать камеры, а она старается держать себя в руках, когда подходит к камере. Сумочка вновь при ней, и на этот раз никто не интересуется ею. Регина размышляет, действительно ли Спенсер отключит камеры и микрофоны, но потом решает, что ей все равно. Если Спенсеру нужны ответы, то он стремится получить их любыми способами. Значит, он позволит ей сделать то, что она собирается.
Когда Эмма Свон выходит из полумрака камеры, Регина понимает, что не готова к ней. Она думала, что готова, но это было простое бахвальство, а теперь волна предвкушения накрывает с головой, заставляет дрожать и мокнуть сильнее чем когда бы то ни было. Одуряюще пахнет розами.
У них около трех часов.
– Постой! – она вытягивает руку, и Свон покорно замирает в нескольких шагах от нее. – Пара вопросов.
– Ты хочешь разговаривать?
Улыбка Свон мрачна и исполнена двусмысленности. Язык ее на мгновение показывается, чтобы облизнуть губы, и Регина неосознанно повторяет это действие. Так ли уж она хочет говорить?
Голова кружится, ноги подгибаются.
– Спенсер хочет твоего признания, – хрипло произносит Регина, с такой силой вцепляясь в сумочку, что становится больно пальцам. – Хочет, чтобы ты созналась в остальных убийствах.