- Похоже, живое существо ужасно тонко притерто к среде: шаг в сторону - и все, сломалось...
- Безусловно. Это первым сказал еще Леонардо Да Винчи - что организм не существует сам по себе, он живет в среде, и все наши исследования должны быть построены на понимании их общности, иначе это будет артефакт. Поэтому так важен для меня был полевой опыт.
Конечно, эти пределы у новорожденных особенно узкие, у взрослых пошире. Надо было их как-то поймать - и слава Богу, основную часть я, кажется, поймал. Выкармливал волчат я дома - и как только они начинали передвигаться, время выхода из логова - уже их вывозил в поле, на пару дней. А совсем выпускал их уже половозрелыми, на Триалетском хребте, недалеко от Тбилиси. И там был с ними. Не постоянно - на недельку останешься, возвращаешься.
- И как вы их учили?
- Главное, чтобы у них сформировались навыки ориентации в пространстве. Территорию должны знать, на которой будут жить, водопои копытных, тропы основные. Без этого они не смогут охотиться. Дальше надо научить брать след. Допустим, идем, наткнулись на след оленя. У волков четкая реакция - олени очень резко пахнут. Надо их обязательно успокоить - я сам начинаю след изучать, обнюхивать, подскуливаю, подзываю их. Они обязательно подбегут и сделают то же самое. Родители так и обучают их. Если, допустим, след опасный, мать демонстративно обнюхивает - щенки подбегают, тоже обнюхают - и тогда она издает сигнал тревоги. Это такой фыркающий лай. Он у всех волков одинаковый - и у щенков на него врожденная реакция. И все - они врассыпную. К этому следу в жизни не подойдут больше. Лаять я так научился. А звуки, которые они издают, положительно подкрепляя какую-то ситуацию, я изобразить не могу - значит просто за ухом почешу.
- Но вы же не чуяли всего, что они?
- Иногда я на их реакцию реагировал. Какой-то звук или запах появился, а я не чувствую. Даже не обязательно понимать - главное среагировать и смотреть в ту же самую сторону. И в конце концов увидишь. А они, зато, видят хуже, близорукие. Я это как раз тогда заметил. Была осень, сезон охоты на перепела. И если я стою по ветру, они меня не могли отличить от охотников. Бросаются к нему, охотник в панике, я ору: «Не стрелять!» Целый тарарам. А они, когда сообразили, что это не я, пролетают мимо - и перепелочку, висящую у него на боку, - хоп… Что было делать? Носить яркую одежду - я других зверей перепугаю. Хорошо, что тогда в Грузии никто бороду не носил - единственно, когда кто-то из близких умирал, 40 дней не брились. Пришлось отпустить бороду.
- А охотиться как вы их учили?
- Да просто один к одному повторил то, что видел. Браконьерничал втихаря, стрелял косуль. Сперва мясо давал - сначала полупереваренное: покупал желудочный сок, что в аптеках продается, заливал, оно ферментировалось. У волчат, судя по всему, не хватает ферментов. Потом сырое мясо, потом со шкурой - ногу принес, бросил. А дальше стал приносить подстреленных косуль - я стрелял в них шприцем со снотворным. Когда она начинает выходить из наркоза, я выпускаю волков.
- Но вы же не могли заменить стаю волков, учить загонять, нападать?
- Главное было их мотивировать, показать свой интерес - я же был для них вожаком, доминантом. А они сами все делали. Одной успешной охоты достаточно, потом все оттачиватеся идеально - главное, чтобы они знали вид, на который охотиться надо.
Параллельно они учатся думать - примерно в пять месяцев они думать начинают. Они же все время играют в догонялки - и учатся экстраполировать движение жертвы, короче говоря, срезать путь преследования. Сначала это у них плохо получается: если партнер скрылся из виду, забежал за валун, они повторяют его путь. А в пять месяцев вдруг начинают соображать. Потом в экспериментах выяснилось, что именно в этом возрасте у них формируется способность использовать прошлый опыт, разлагать его на элементы и строить логические связи.
Но интересно, что в экспериментальных условиях звери плохо решали такие задачи. Они решали, но вскоре начинали срываться - и уже отказывались работать, огрызались. Потому что мышление требует сильного нервного напряжения. Но как они тогда охотятся? За одну охоту волку приходится решать десятки экстраполяционных задач - и они никогда не ошибаются, хотя эмоциональное напряжение высокое. Почему? Мы с Крушинским, моим покойным учителем, часто про это говорили.