Мне «Безумная любовь» понравилась. Я сказал Деруддеру: «У вас я выгляжу лучше, чем на самом деле». Он сделал меня слишком чувствительным. Но вышло очень мило, и по большей части я там настоящий.
Как движется ваша биография у Нили Черковски? Вы с ним много общаетесь? Как вообще вы относитесь к тому, что кто-то описывает вашу жизнь?
Биография почти завершена. Ну, с Черковски мы знакомы с тех пор, как ему было лет четырнадцать или, может, шестнадцать. Он меня на пленку записывал пьяным, много раз, я нес околесицу. Фотографии, все такое. Он, кажется, уже целую вечность со мной рядом, видел многих моих женщин, видел меня мерзким, добрым, глупым и прочее. Написал книгу о нескольких поэтах, называется «Дикие дети Уитмена»[141], и в ней было столько юмора и легкости, что, когда он обратился ко мне с предложением написать мою биографию, я сказал: «Валяй». Только попросил мне ее не показывать. Кроме того, я ему сказал, чтобы он меня не щадил. Там наверняка будет над чем посмеяться. На самом деле вреда никакого. Если что, как-нибудь отпишусь.
Нили Черковски
Вы очень популярны в Европе — во Франции, в Германии, Швейцарии, в других местах, некоторые ваши рассказы даже становятся комиксами. Почему так случилось, как по-вашему? Дело рук Карла Вайсснера?
Воздействие Карла Вайсснера на мою работу — чтобы ее переводили, распространяли, видели — ну, его нельзя не брать в расчет. Комиксы сделаны довольно неплохо. Я не знаю, отчего бывают комиксы. Может, это болезнь такая.
«Сити лайтс» выпустили «Шекспир такого никогда не делал» — вам понравилась та поездка в Германию?
На самом деле «Шекспир» — про две поездки в Европу, я их слил в одну. Они у меня путаются — там я не просыхал. Несколько гостиниц от меня пострадало, но полицию ни разу не вызвали, а это, мне кажется, и есть высший класс.
Насколько важно для вас издательство «Блэк спэрроу пресс»? Вы с ним, похоже, верны друг другу.
«Блэк спэрроу пресс» обещали мне сто долларов в месяц пожизненно, если я брошу работу и попробую стать писателем. Никто вообще не знал, что я жив. С чего бы мне тогда не хранить им вечную верность? А теперь авторские отчисления от «Блэк спэрроу» сравнялись с остальными или даже их превосходят. Прямо сияющие небеса удачи.
Вы очень добры к маленьким издательствам. Почему?
Маленькие издательства всегда печатали те мои вещи, которых боялись издательства покрупнее. И до сих пор так.
У вас есть собственная любимая книга?
Каждая последняя книга, которую я пишу, — любимая.
Хорошо известно, что вы любите классическую музыку. Кто у вас в любимцах и почему именно?
Сибелиус. Долгая глубокая тональность. И страсть, которая тебе все фары вышибает.
Вы по-прежнему часто ездите на скачки? Вы же давно это делаете, да?
Я ездил на ипподром в попытке заменить им пьянство. Не сработало. Потом они у меня совмещались. На бегах меня никто не достает. Когда планируешь ставки и ставишь, узнаёшь много чего о себе, а также о других. Например, одно знание без его углубления хуже незнания. Это хорошая школа, хоть и скучная иногда, но она позволяет не думать, будто ты писатель — или чем еще ты пытаешься быть.
У вас бывают идеальные условия для работы? Вы каждый день пишете?
Идеальные условия — это между десятью вечера и двумя часами ночи. Бутылка вина, что покурить, по радио классика. Я пишу две-три ночи в неделю. Это лучшее шоу в городе.
Вы еще приедете в Европу? Несколько лет назад говорили, что вы будете на Лондонской книжной ярмарке!
Вряд ли я буду еще путешествовать. От путешествий одни неудобства. Хлопот хватает и там, где ты есть.
Можете намекнуть про свою следующую книгу?
Обычно у меня выходит одна книга в год. Я знаю, что ужасно так говорить, но, по-моему, сейчас я пишу лучше некуда.
Что вас ждет в будущем? Будете и дальше писать?
Если я перестану писать, значит, я умер. Умру — вот и остановлюсь.
Мэри Энн Суисслер
Буковски вспоминает: Уличный мудрец говорит о жизни на городском дне, женщинах и своих семидесяти годах. 1990