Это вызывало бурную реакцию у читателей. Темы, поднимающие волну резонансных обсуждений, были слишком острыми. Многие из них несли разоблачающий характер. Содержание было настолько многогранным, насколько это позволяли главные герои статей.
— Мастерица красивого, острого словца. Что же ты в шоу-бизнес не заглядываешь, там есть где развернуться. Нет же, ты лезешь в бутылку с разбитым горлышком.
Не хотелось бы попасть под этот электровоз железной правдолюбки, несущийся на всех порах в сторону разоблачения и уничтожения.
Но Губарев с некоторых пор считал себя неуязвимым. Он прошел, он выдержал антикоррупционную проверку. Его не сломали, не раздавили, и не посадили, в конце концов. Не то, что он всесильный, но и антикоррупционная комиссия не всесильная. Он смог отстоять себя. Он смог доказать свою невиновность. Но Белозёрова стала врагом номер один, только потому, что кинула тень на его личность.
Надо Тонечку Самойлову на свою сторону переманить. Она своя, родная можно сказать. В министерстве уже сто лет работает. Все умеет, и учить не придется. Вся Надежда только на неё.
Человек она общительный, спокойный, добрый, она ведь поймет, что нам помощь нужна. Людям помогать надо? Надо. А кто это делать будет? Ну не самому же за схемы, таблицы и графики садиться. Не для того он учился, чтобы черную работу делать. Пусть каждый занимается своими делами. И всем будет хорошо. Решено. С Тонечкой нужно поговорить, объяснить, переубедить, чтоб она с Богатыревым не дружила. А то обнадежится, потом больно будет. Богатырев здесь долго не продержится, он человек новый, своих людей нет, команду не соберет. Ошибки делает непростительные.
Скоро министр из отпуска вернется — полетят головы — первая Богатырева.
— Главное, что моя сейчас в безопасности. А вот Самойлова. Самойлова…
Нужно с ней поработать. Она подходит по всем ракурсам. Объяснить ей цель. Можно же как-то объяснить человеку, что у них цель совпадает и в дуэте лучше песня поется. Нужно только правильные слова найти.
Губарев даже улыбнулся. Ему привиделось, что Тонечка его самая лучшая подруга, и прислужливо идет за своим хозяином. Его не смутило, что в дружбе нет хозяина и слуги. Он был уверен, что Антонина Самойлова прочувствует всю остроту поставленного вопроса и с огромным рвением станет ему помогать.
Но капелька здравого смысла у него ещё осталась, она и отравила всю бочку медовой мечты.
Желание у Антонины должно возникнуть самостоятельно, без постороннего давления. Она должна сама рваться к их делу, как Кристина. Та вообще горела желанием, излучала рвением, полыхала энергией.
Но Кристина как в воду канула. А так хотелось её вернуть на работу. Коллектив бы поддержал. И больше всех бы Самойлова поддержала. А то она зашивается одна без помощниц. Серая уже ходит. Так и до нервного срыва недалеко.
Нет. Однозначно. К Самойловой нужно сначала присмотреться. А то неврастеник может наломать дров.
Куда бы завели его планы, если бы его не прервал визитер, точнее хозяин соседнего кабинета.
— Как хорошо, что я вас всех застал… Зинаида Васильевна, как ваш внук? — не дожидаясь ответа, а точнее длинного причитания, Максим Анатольевич повернулся к Губареву — а как ваш сыночек? Катается на машинке? Нравится? Не кашляет? Или кашляет, как внук Зинаиды Васильевны? Какие интересные одинаковые болезни и игрушки у ваших деток. Или у вас детки одинаковые? — он сделал паузу и усмехнулся — или у вас один ребенок на двоих?
Богатырёв не церемонился. Надоело. Он вообще не любил драмы, в которых бывал главным актером.
Зинаида Васильевна медленно опустилась в кресло, но Богатырёв знал, что она собирается с силами, чтобы отстаивать права внука. Ни одна бабушка не оставит нападки на внука без ответа. Но Максим Анатольевич никогда не обижал детей, он строго сказал:
— Проверка показала, что у заместителя начальника в госоргане служит родственник. А это запрещено законом.
Он был настроен так, что шутить с ним было бесполезно, поэтому Губарев ответил:
— Мы не расписаны. Она мне не жена.
— А в вашем телефоне она именно под этим именем.
— Я просто так…
— Это не помешало вам объединиться в преступный сговор и совершать махинации с землей, пользуясь служебным положением.
— Это очень громкие обвинения. Вы отдаете себе отчет… кто вы такой, чтобы так говорить?
— Я — Богатырёв Максим Анатольевич — майор следственного комитета города Москвы.
От удивления Вячеслав открыл рот, да так, что можно было разглядеть его гланды, а Максим испытал веселое садисткое удовольствие. Губарев ведь считал себя королем жизни, не забывал с удовольствием вытирать ноги об людей, а тут выяснилось, что Богатырев следователь, который собирается короля свергнуть. Но Максим не стал долго умиляться его состоянием, все равно не увидит формулы вычисления на его лице. Максим Анатольевич помог: