— Нет.
Она обошла стол, задела папку, та поползла со стола, она её схватила, удобно пригромоздила. Подошла к Максиму Анатольевичу. Пропустила его внутрь кабинета и закрыла дверь, как будто боясь, что её подслушают.
— Правильно, потому что вы кое-чего не знаете.
— Заинтриговали.
— Нет, цель — не интрига. До Ирины я ходила к Надежде, она тоже работала в этом отделе. Тоже недолго. Я ходила к ней вчера.
— Так это вы были вчера у неё? — спрашивая, догадался он.
— Да — неуверенно ответила Тоня, не понимая, откуда он знает.
— Общались с пьяным мужиком?
— Да — изумленно протянула она.
— Виделись с Надеждой.
Тоня на секунду оживилась:
— Ой, в том то и дело. Нет.
И снова сникла.
— Почему?
— Потому что это не возможно. Её больше нет. Это кошмар какой-то. Но я её не сужу. Жить с алкоголиком… для этого нужны силы… и нервы… и безразличие… Я её понимаю…
— Тоня, что случилось? — строго спросил он.
Он заметил, что распереживался и нечаянно назвал её именем, которое ей подходило больше, чем длинное и протяжное.
Зато она ничего не заметила, ответила:
— Надя выпрыгнула с балкона. Погибла.
— То есть это вторая женщина, которая погибла.
— Да. Вот я и думаю…
— Почему вы мне вчера об этом не сказали?
— А я так расстроилась, что ничего не понимала. А ночью оно как-то само пришло. У меня так бывает. Когда думаю, думаю об одном. Ведь это странно? Да, Максим Анатольевич? Какая-то мистика. Только я решила попросить их поработать, как их нет в живых. Я больше ни к кому не пойду.
— Правильно. Не ходите.
— Да, вы тоже думаете, что это из-за меня?
— Антонина, что вы придумываете? Нет, конечно. Вы тут ни при чём. Я просто советую вам не искать себе помощниц из старых сотрудников.
— Да ладно, не надо мне уже помощницы. Девушек жалко. Вот были, и нет.
— Вам не надо об этом думать.
— Да, я такая мнительная. Извините. Ой, Максим Анатольевич, а вы зачем приходили?
— Пригласить на обед.
— Да, давайте пообедаем. Все равно как-то с работой сегодня не получается. В таком состоянии я могу наделать миллион ошибок, потом полгода переделывать придется.
Если не обращать внимание на столовскую суету, обед прошел в спокойной обстановке. Тоня взяла себе пюре с котлетой и компот из сухофруктов, Максим последовал её примеру, добавив два голубца и четыре кусочка хлеба.
Тоня постепенно успокоилась, хотя Максим Анатольевич ожидал, что она будет вышагивать между столами с тарелкой в руках и раздумывать над вопросом. Поговорили на отстраненные темы и снова вернулись к работе.
— Не могу понять, почему ваш отдел оказался таким маленьким? У вас же работы больше всех.
— Текучка.
Теперь Максим Анатольевич считал своим долгом пообщаться с семьей погибших девушек. Мать Ирины встретила его доброжелательно, но на лице была плотная вуаль траура. Женщина страдала. Темный цвет лица и глубокое бездонное несчастье в глазах — обычно оставленные неожиданным визитом горя.
Женщина считала, что необходимо всем рассказывать о перенесенной ею трагедии.
Ну раз уж вошла беда в дом, то каждый должен её пропустить через себя. Максим Анатольевич много видел страданий, и даже сочувствовал, но никогда не показывал истинных чувств на лице. Он слушал внимательно, но решил поторопить:
— А почему Ирина уволилась из министерства? Там ведь платили хорошо.
— Платили — согласилась женщина. — Когда она там работала, у нас деньги появились. Нет, вы не думайте, я у неё не брала. Мне пенсии хватает. Но я заметила, что она одеваться лучше стала, продукты таскала из магазина полными сумками. Машину хотела купить.
— Почему же уволилась?
— Конфликт у неё произошел.
— С кем? — оживился Максим.
— Она не говорила. Но я думаю, с Антониной.
— Неужели.
— Мне тоже Антонина показалась доброй девушкой. Но может нужно узнать её получше. Как Ирочка узнала. — Женщина прерывисто вздохнула, подумала и сказала: — Она ведь вчера ко мне приходила. Антонина. Обещала помочь помыть окна. А я не знаю, как с ней себя вести. Ира никогда о ней хорошее слово не сказала.
— А плохое?
— Что? — не поняла женщина.
В некоторые моменты Максиму Анатольевичу казалось, что она сбрасывает с себя вуаль траура, возвращаясь к жизни без признаков горечи. Но заинтересованность быстро проходила, оставляя место для печали.
— Плохие слова Ира говорила? Об Антонине.
— Говорила, что Самойлова сидит и только мешает. И её экскаватором из кабинета не вытянешь. Она там корни пустила.