— Это называется ловить на живца.
— Мне от этого не легче — неуверенно упрекнула она лишь бы поспорить. Раньше она не замечала в себе подобной наглости. Просто нужно было отвлечь себя от ветреных мыслей.
— Извините, что не посвятил вас в свои планы.
— Все же, спасибо, что оказались рядом.
Он в свою очередь запротестовал, уверял, что это его долг. Когда с культурным обменом было покончено, он сказал:
— Зря вы так.
— Что?
— Зря вы думаете, что я был восхищен Белозеровой.
— Я видела.
— Пускал пыль в глаза.
— Зачем?
— Затем, чтобы Маргарита не догадалась, что я её подозреваю.
— Подозреваете? В чем?
— Белозёровой я не доверяю. Её нужно проверять. Она водит дружбу с киллерами.
— Что?! Этого не может быть, она ведь дружит с полицией.
— Это не мешает вашему преследователю — киллеру — дружить с Ритой. Может быть, она дает ему задания.
— Моему преследователю?!
— Вот, смотрите — он достал телефон и нашел в нем фотографии. — Киллер, а это «законопослушная» Маргарита Белозёрова.
— Какой кошмар. Это действительно тот человек, который преследовал меня и стоял под окнами. Ничего не понимаю. Зачем она наняла его? Я ведь с ней не ругалась. Я ведь её совершенно не знаю. Ах — осенило её — а может она думает, что я ей соперница.
— Что вы имеете в виду? — заинтересовался Максим. Он не собирался больше пугать девушку, поэтому выключил телефон.
— Нет-нет. Это глупости какие-то. — Она чуть не ляпнула, что им двоим может нравиться один объект в лице Максима Анатольевича, и Маргарита убирает соперниц руками киллера. Выкрутиться из этой самой глупости, которую умудрилась проговорить вслух, было сложно, особенно под пристальным вниманием этого самого объекта. Как известно, глупые подозрения, как репей, зацепились, сложно отодрать, поэтому она раздраженно ответила: — Я устала и болтаю ерунду. Простите.
— Я отвезу вас домой.
— Я сама доберусь, спасибо — как всегда отказалась она.
— В таком состоянии.
— Нормальном.
— На вас сегодня много свалилось.
Максим Анатольевич завел автомобиль и выехал со стоянки. Тоня задумчиво уставилась на панель и с энтузиазмом грызла ноготь. Стадия возмущения прошла, настало время усталости, но Максим Анатольевич подталкивал к логическому анализу. И как Тоня его не избегала, ей пришлось погрузиться в него с головой, как спрыгнуть с бортика в бассейн.
— Как всё профессионально устроено. Максим Анатольевич, что происходит? Почему её убили? Вы вообще собираетесь мне рассказать?
Ему бы перестать удивляться её наивности, но это было превыше его сил. В этот раз он был удивлен не Тоне, а её желанию что-то разведать.
— У вас столько вопросов, Антонина. Если честно я и сам многое не пойму. Нужно проверять. Давайте в спокойной обстановке всё обсудим.
Несмотря на то, что она не считала свою квартиру спокойной обстановкой, согласилась и всю дорогу надеялась, что их встретит Петя, начнет бузить, возмущаться и распускать руки, а Тоня так грозно ему скажет: «Уходи! И не возвращайся. Я подаю на развод». И все её действия будут решительные, храбрые и не будет жалости и воспаленной ответственность, и не замучает совесть, пусть только попробует подать свой голос, Тоня её моментально заткнет. Всё! Хватит! Хватит терпеть и мучиться. Хватит надеяться, это бесполезно.
Петя сам выбрал свой путь, пусть по нему катится. Ей уже все равно. Она слишком долго тащила этот неподъёмный груз. Надеялась дотащить до клиники. При этом её периодически избивали, она валялась на обочине Петиной дорожки, а он в это время продолжал заливать в себя водку. Нет! Всё! Хватит. Она устала. Он ведь действительно не декоративная собачка, за которой нужно ухаживать, он — злой волк, на которого в зоопарке страшно смотреть. Его нужно выпустить в лес, в тайгу, подальше от людей.
Рождаемые решения её приободрили. Настроена она была несвойственно воинственно, но открыв дверь в квартиру, сердце то замирало, то бешено скакало. Нужно к кардиологу показаться, пусть выпишет лекарство от недуга, а потом защитит докторскую работу, доказав, что недуг «Пётр Самойлов» существует, только у некоторый женщин он под другим названием «Иван Иванов» или «Сёма Сидоров». Главное с лечением не затягивать, а то оно становится хроническим и перерастает в огромную опухоль души.
Петра дома не оказалось, и Тоня вздохнула так, что услышал Максим Анатольевич, но было подозрение, что он слышит даже её мысли. Он промолчал и по-свойски прошёл в кухню. Тоня накрывала на стол, когда он рассказывал.