Американцы широко использовали сахар, чтобы сделать все новинки удобоваримыми. Сахар не пахнет и обладает волшебной силой делать внешне приятным практически все, и он действительно объединил вкусы мира больше, чем любой другой продукт. Некогда он был редким и божественным лекарством (мед называли потом неба, слюной звезд), а за последние сто лет его производство выросло в 40 раз. Вот кулинарное выражение демократии. Только когда латиноамериканский шоколад, ранее приправленный перцем чили, соединили с сахаром (это сделал Конрад ван Хаутен из Амстердама в 1828 году), он завоевал вкусовые сосочки всего мира. В 1825 году Брийя-Саварен, автор «Физиологии вкуса», предсказал, что сахару суждено стать «универсальной приправой». В то время Гёте за килограмм платил 2,70 золотой марки; сахар был эликсиром удовольствия для богатых, которые тратили на него больше, чем на хлеб. Теперь пророчество сбылось: почти каждый упакованный продукт содержит сахар.
Весь кулинарный прогресс зависел от усвоения чужеземных продуктов и приправ, которые при этом тоже видоизменялись. Китайская кулинария достигла своего апогея в XII веке благодаря ввозу новых продуктов предприимчивыми торговцами. Европейская кухня была ориентальной из-за массового использования специй – в Средние века она была почти индийской. Затем она был американизирована за счет появления картофеля, помидоров, рождественской индейки и продуктов питания коренных американцев. Фастфуд не американское и не европейское изобретение, это наследие уличных торговцев Ближнего и Дальнего Востока. Так называемая новая кухня (nouvelle cuisine) – результат привнесения японских веяний во французскую традиционную кулинарию. Такой импорт всегда осуществляли меньшинства вопреки оппозиции. Любое нововведение встречает сопротивление.
Однако мы по-прежнему утоляем голод, не осознав до конца, что голодны. Одни вкусные блюда не имеют питательной ценности, другие неприятны до тех пор, пока не привыкнешь к ним, третьи не утоляют голод, а лишь разжигают аппетит, чтобы продлить удовольствие от еды, подобно влюбленному, стремящемуся продлить объятия. Попытка осмыслить такую тенденцию даст гораздо больше информации, чем просто вкусы в еде: например, насколько человек интересуется новыми видами удовольствия или новшествами и творчеством в целом, готов ли он рискнуть и разочароваться или потерпеть неудачу, хочет ли быть смелым и свободным больше, чем сорвать аплодисменты, нравится ли ему обсуждать свои удовольствия, нравится ли доставлять удовольствие другим. Гастрономия как отрасль знаний находится в зачаточном состоянии, ориентирована не на потворство прихотям, а на исследование, и не только самого человека, а всей природы. Она с надеждой смотрит на постоянное расширение горизонтов удовольствия и его понимания, хотя у нее есть и недостаток: она мало чем помогла в борьбе с голодом и жестокостью, а должное признание, пожалуй, она получила бы только в этом случае. Тем не менее вилки и ложки, пожалуй, больше сделали для примирения людей, неспособных прийти к согласию, чем оружие и бомбы.
Однако спектр сексуальных удовольствий с течением веков скорее сузился. Секс – это чудо, благодаря которому человек, обычно боящийся чужих, испытывает влечение к некоторым из себе подобных. Но до сих пор секс не смог произвести даже малую долю привязанности или понимания, какие мог бы дать.
Языческие религии учили, как добиться в сексуальных отношениях тепла и спокойствия, чувства дома, сродни тому, что дает мамина стряпня. Для них мир был одной великой самоходной сексуальной машиной: небо изливало в землю влагу, и каждое совокупление было частью этого постоянного процесса самообновления, не грязным поступком, а утверждением родства со всей природой. Индуистский бог Шива стал образцом в том, с каким удовольствием распространял свое семя среди женщин, а его последователи могли считать свои сексуальные инстинкты доказательством того, что в них тоже есть некий божественный элемент.
Удовлетворение человека от того, что он часть единого целого, подкреплялось ощущением, что он может внести личный вклад в существование мира, поскольку природу нужно не только благодарить, но и подстегивать к развитию. Племя масаи в Восточной Африке устраивало с этой целью периодические праздники любви: на несколько месяцев все ограничения дружбы и брака снимались, и люди съезжались за сотни миль, чтобы оплодотворить землю, животных и друг друга на глазах у жрецов: каждый занимался любовью с каждым, кроме своих матерей и сестер. Эти мероприятия были не оргиями, а способом придать жизни импульс. «Секс – это изнурительная работа, – заметила в беседе с антропологом женщина из племени кикую, – времени на разговоры нет». Но если удовольствие добыто тяжелым трудом, оно от этого меньше не становится.