Третий вид рабовладельцев – предшественники сегодняшних амбициозных руководителей и бюрократов. Владеть рабами было престижно; быть рабом означало работать. Свободные люди считали ниже своего достоинства работать на другого. Римские аристократы отказывались быть бюрократами императора. Так что он начал использовать рабов на государственной службе, а аристократы нанимали их для управления своими поместьями. У рабов не было семьи, они не были преданы никому, кроме хозяина. Из них получались самые надежные чиновники, солдаты, личные секретари. В Османской и Китайской империях часто встречались управленцы-рабы, иногда рабы-евнухи, которые поднимались на самые высокие посты; кастрация гарантировала, что они будут ставить верность государству выше семьи. Статистических данных, подтверждающих, сколько людей сегодня морально кастрированы своими работодателями, не существует.
Русское слово «работа» – однокоренное со словом «раб». Праздное общество мечтает жить как хозяин, когда всю работу выполняют роботы, механические рабы. Жало в хвосте истории рабства прячется в том, что, получив свободу, люди часто становятся роботами, по крайней мере в какой-то части своей жизни. Люди с большой неохотой отказываются от каких бы то ни было форм рабского поведения. «Верх несчастья – зависеть от чьей-либо воли», – сказал Публий Сир, сирийский раб, ставший популярным артистом и мимом в Древнем Риме. Однако фантазии о романтической любви, к примеру, основаны на зависимости. Освобожденный раб часто предпочитал оставаться зависимым, продолжая выполнять ту же работу. Отпечаток рабства стирался лишь через несколько поколений. В Китае и Африке освобожденный раб часто становился кем-то вроде бедного родственника, в Европе – был вынужден жить на пособие. Жить без покровительства кого-то более могущественного, чем он сам, казалось слишком пугающей авантюрой.
Самым примечательным качеством в рабах – по крайней мере, в тех, кто не напивался постоянно, чтобы забыться, – было достоинство. Многим из них удавалось отстаивать свою самостоятельность даже тогда, когда их принуждали к черной работе, они делали вид, что принимают свои унижения, играли роль, чтобы хозяин питал иллюзию, будто он главный, а они знали, что он зависит от них. «Притворись дураком, чтобы оказаться мудрецом» – любимая пословица ямайского раба. Иногда рабовладелец действительно осознавал, что его не только дурачат, но что и он тоже раб: «Мы пользуемся чужими ногами, когда выходим на улицу, мы пользуемся чужими глазами, чтобы видеть, мы пользуемся чужой памятью, чтобы приветствовать людей, чужой помощью, чтобы выжить; единственное, что мы оставляем для себя, – это наши удовольствия», – писал Плиний Старший в 77 году н. э. Этот римский рабовладелец, автор огромного труда «Естественная история», умер из-за того, что оказался слишком близко к Везувию, желая увидеть его извержение. Он знал, что он паразит, потому что наблюдение за природой – хороший способ научиться распознавать паразитов.
Решением проблемы рабства была не его отмена – по крайней мере, это было неполное решение, потому что изобретались новые формы рабства под другими названиями. Фабричные рабочие безропотно трудились среди ядовитых паров от рассвета до заката и видели дневной свет только по воскресеньям. Скорее всего, они вели еще худшую жизнь, чем многие древние рабы. И сегодня все те, кто предпочитает делать то, что говорят, а не думать самостоятельно и брать на себя ответственность (согласно опросу, именно так предпочитает жить треть британцев), – это духовные наследники добровольных рабов. Важно помнить, что быть свободным – тяжелое испытание; и в трудные времена любовь к свободе всегда ослабевала, как бы ее ни восхваляли на словах.
Вывод, который я делаю из истории рабства, заключается в том, что свобода – это не просто вопрос прав, которые должны быть закреплены законодательно. Право на самовыражение по-прежнему вынуждает вас действовать: решить, что вы хотите сказать, найти слушателей и постараться, чтобы ваши слова звучали красиво; эти навыки необходимо приобрести. А закон разрешает вам играть на гитаре, если вы в состоянии ее достать. Таким образом, декларации прав человека обеспечивают лишь часть ингредиентов, из которых состоит свобода.