Это время само говорит —
не трагический,
а тропический
Революции
нужен
ритм!
И грохочет,
как наша тачанка
грохотала когда-то в степях,
разотчаянная пачанга
нам на радость,
врагам на страх.
И с ответственностью высокою
излагаю мненье свое:
Революция —
дело веселое.
Надо весело делать ее!
1961
Перуанские коммунисты
Этот зал — две тыщи мест —
был похож в тот день на съезд
тех, кто так вошел в твой быт,
перуанский Моабит,
тех, кто был почти убит,
сапогами в землю вбит
и казалось, что забыт.
Этот зал — две тыщи мест —
из крутых тюремных тест —
вдруг поднялся и запел.
Я не знал таких капелл,
где любой певец успел
лет не менее пяти
за решеткой провести.
Этот зал — две тыщи мест —
раскусил бы ложный жест,
и я чувствовал костьми:
на меня глядят из тьмы
десять тысяч лет тюрьмы.
Этот зал — две тыщи мест —
революцию, как крест,
волочил без лишних слов...
Сколько светлых есть голов,
столько в мире есть голгоф!
Этот зал — две тыщи мест —
знал: палаческая месть —
это выстрел, нож, тюрьма,
сумасшедшие дома, —
полный сервис задарма.
Этот зал — две тыщи мест...
Оскорбляли их невест,
оскверняли нагло жен,
бросив на пол нагишом,
чтоб, кровавы и тяжки,
развязались языки.
Десять тысяч лет «Терпи!».
Десять тысяч лет тюрьмы —
путь холодный, путь нагой
до галактики другой.
Потерялись, нет как нет
чьих-то десять тысяч лет,
и за эти все лета
нет виновных — пустота.
Потерялись палачи.
Мир, об этом не молчи,
потому что в палачах
опыт мести не зачах.
Этот зал — две тыщи мест —
мою совесть мучит, ест,
и навек я ваш поэт,
эти десять тысяч лет!
Пусть же, скрытые в тени,
десять тысяч лет тюрьмы
взглядом скажут обо мне:
«Он бы выстоял в тюрьме...»
Лима, 1971
Шахматы Мексики
Безвольное солнце.
Безвольная пыль на дороге сомлела.
Безвольного марева звон
и безвольного буйвола стон.
Безвольно качаясь, куда-то плывут за сомбреро
сомбреро —
и первый пеон,
и второй пеон,
и третий пеон.
Пеон — по-испански «крестьянин».
Второе значение — пешка,
а жертвовать пешкой безгласной —
всех шахматных партий закон.
И, грустные шахматы Мексики,
это над вами насмешка,
и первый пеон,
и второй пеон,
и третий пеон.
Кусочки крестьянской земли
словно клетки жестокой доски этих шахмат.
И вами, герои мачете,
играют с далеких времен
те руки, какие ничуть
рукояткой соленой мачете не пахнут...
Эх, первый пеон,
и второй пеон,
и третий пеон.
Как жаль, что неровна доска!
Хорошо бы сровнять эти горы, к примеру!
Мешают играть!
Да и пальмы и хижины — вон!
И смерть вас кладет
в свое черное, словно беззвездное небо, сомбреро —
5 Е. Евтушенко 55
вас, первый пеон,
и второй пеон,
и третий пеон.
Предательство, пешки!
Стряхнули с доски Емилиано Сапату и Панчо!
Ведь пешка, сыгравшая роль,
не нужна господам шахматистам потом.
Вас вовремя всех убирают
железный кулак
или два очень ласковых пальца, —
вас, первый пеон,
и второй пеон,
и третий пеон.
О, сколько пеонов легло,
«кукарачу» еще не допевших!
Не вышли они в проходные.
Подножки со всех сторон.