«Володюшка, брось курить» — в этом была вся мать Ульянова-Ленина. Даже об этом его, ребенка, просили. И сколько бы ни писала о «самом человечном из всех людей» большевистская пропаганда — эгоизм, самолюбие, вседозволенность были заложены в него еще в самом раннем детстве.
Та же Крупская пишет:
«Илья Николаевич, обращая внимание на то, чтобы Владимир Ильич хорошо и упорно учился, все же старался воспитать в нем, как того требовал Добролюбов, сознательное отношение к тому, чему и как его учили в школе… Илья Николаевич любил поддразнивать Володю и шутя ругал гимназию, гимназическое преподавание, очень остро высмеивал преподавателей. Володя всегда удачно парировал отцовские удары и в свою очередь начинал говорить о недочетах низшей школы, иногда умея задеть за живое отца».
Хорошее воспитание, ничего не скажешь: отец, инспектор, а потом и директор народных училищ, и сын-гимназист высмеивают своих преподавателей — кто удачнее, кто больше.
Кстати, о курении. Рассказывают, что Володя, прячась от отца с сигаретой, поджег беседку. А дело было так. Стояла ранняя осень, близился к концу теплый, солнечный день. Володя забрался в беседку, усыпанную сухой желтой листвой, и начал прикуривать. Неожиданно появился отец. Володя бросил горящую спичку и сигарету в кучу листьев и торопливо вышел из беседки. А через несколько минут языки пламени жадно ухватились за деревянную постройку, и спасти ее не удалось.
Вообще, будущий лидер большевистской партии в детстве, да и потом тоже, был довольно неумелым в бытовом отношении. Ничего у него толком не получалось, все валилось из рук. Помогать матери что-то сделать — пожалуйста (да и какая там помощь, хозяйства, в сущности, ведь никакого не было, а всю «черную» работу делала прислуга), а вот самому что-нибудь придумать, смастерить — кроме деревянных солдатиков, конечно, — он был не сильно горазд.
Да и деревянные солдатики вскоре пришлось забросить. Вся энергия Ульянова уходила на книги, все его свободное время. Учиться, чтобы не быть такими, как все эти грязные рабочие, крестьяне — вот та цель, которую ставил перед своими детьми Илья Николаевич Ульянов.
«Когда Ильичу было 14–15 лет, он много и с увлечением читал. Ильич читал все детские журналы и книги, которые присылали отцу, в том числе «Детское чтение». В детских журналах того времени еще много писалось об Америке (как известно, с 1861 по 1865 г. шла борьба Северных штатов с Южными за уничтожение рабства негров в Южных штатах; борьба шла в целях расчистки почвы для более широкого развития капитализма, но велась под флагом борьбы за свободу), писалось много о войне с Турцией, о Балканах. Брал также Ильич книги у старшего брата. Одноклассник Ильича Кузнецов вспоминает, как Ильич всегда писал очень хорошо сочинение по литературе. Когда Ильич учился в гимназии, там директором был Ф. М. Керенский (отец А. Ф. Керенского — эсера, премьер-министра Временного правительства в 1917 г.); он же преподавал и литературу. За все сочинения Керенский ставил Ильичу всегда пятерки. Но однажды, возвращая сочинение, он сказал Ильичу недовольным тоном: «О каких это угнетенных классах вы тут пишете, при чем это тут?» Ученики заинтересовались, сколько же поставил Ульянову за сочинение Керенский. Оказалось, все же пятерка стоит».
Еще бы. Керенский, в отличие от Ленина, всегда прекрасно помнил о том, что такое честь, и на занятиях никогда не руководствовался своими политическими пристрастиями.
Это Ленин, впрочем, тогда еще, конечно, Владимир Ульянов, мог без конца разглагольствовать об угнетенных классах, забывая, что дома у них самих есть прислуга.
Ленин рос книжником, мир и жизнь изучал по книгам. Равноправие? А почему бы и нет? Чем не способ самоутвердиться? Это вам не в игре с деревянными солдатиками побеждать. Не насмехаться на уроке над старым добродушным преподавателем французского языка Пором, что неоднократно позволял себе Владимир Ульянов. Кто не верит — читайте воспоминания небезызвестной В. В. Кашкадамовой.
О том, как Ленин учился, написано довольно много.
В частности, его брат Дмитрий Ульянов вспоминал: «В работе у Ленина всегда бросались в глаза редкая настойчивость и упорство. Работал он не от случая к случаю, а систематически, изо дня в день. Поэтому результат его работы всегда отличается поразительной ясностью и четкостью мысли. Он работал всегда с особенной тщательностью, придавая громадное значение качеству работы. Этого обычно он требовал и от других; не раз приходилось слышать от него: «Сделано неплохо, но может быть сделано еще лучше!»