Помню еще, что раза два Владимир Ильич ходил к губернскому земскому статисту Ивану Марковичу Красноперову. Я у Красноперовых давала уроки детям, и вот, помню, уходя однажды с урока, я в передней столкнулась — и очень этому удивилась — с М. Т. Елизаровым и Владимиром Ильичем. Помню, как, здороваясь с Красноперовым и показывая на Владимира Ильича, Елизаров сказал: «Идем на вас».
При разговоре Владимира Ильича с Красноперовым я не присутствовала, но слышала тогда же от Елизарова, что Владимир Ильич здорово пощипал старого народника Красноперова. Красноперов даже в 1917 году не забыл этого».
Конечно, последнее замечание не совсем созвучно тому мнению, что в юности Ленин был очень скромным, в спорах не допускал никаких личных выводов, но, очевидно, на политику скромность его не распространялась.
Кстати, Голубева вскользь замечает, что Ленин часто играл в шахматы.
Они действительно были его страстным увлечением.
«Играть в шахматы Владимир Ильич начал лет восьми-девяти, — вспоминает Дмитрий Ульянов. — Играл с отцом, который был первым его учителем, со старшим братом, Александром Ильичем, затем впоследствии с нами, меньшими, — сестрой Олей и мной. Для меня он был учителем, и очень строгим, поэтому я больше любил играть с отцом, который снисходительно разрешал мне брать ходы обратно.
У Владимира Ильича было прекрасное правило, которого он сам всегда придерживался и строго требовал от своего партнера: обратно ходов ни в коем случае не брать, взялся за фигуру — ею и ходи. У любителей это правило очень часто нарушается, ходы берутся назад, положения переигрываются. Этот скверный обычай страшно портит и игру, и игрока. Вместо того чтобы, не касаясь фигур, продумывать тщательно различные комбинации, что и дает интерес игре, приучает точно рассчитывать за несколько ходов вперед, люди тыкают фигуры, не подумав, торопятся, придают игре нервность, азарт.
Помню как анекдот следующий случай на шахматном вечере в Самаре. Играли на нескольких досках, некоторые наблюдали за игрой. За одной из досок сидели двое толстяков, брали ходы назад, спорили, горячились, шумели. Один нечаянно подставил под бой свою королеву, другой в мгновение ока схватил ее и сжал в кулаке. Поднялся невообразимый шум и крик, оба вскочили из-за стола, и потерпевший старался отнять свою фигуру. При общем хохоте Владимир Ильич крикнул:
— Спрячьте ее в карман!
Он обыкновенно играл серьезно и не любил так называемых «легких» партий. Играя со слабейшими игроками, чтобы уравновесить силы, давал вперед ту или другую фигуру. Когда же партнер из самолюбия отказывался, Владимир Ильич обычно заявлял:
— Какой же интерес для меня играть на равных силах, когда нет надобности думать, бороться, выкручиваться.
Он даже предпочитал быть несколько слабее того, кому давал вперед. Когда без туры я стал выигрывать у него чаще и просил перейти на коня, он поставил условие: «Выиграй подряд три партии, тогда перейдем».
Обычно наблюдается обратное: больше нравится выигрывать, хотя бы и без особых усилий и труда. Владимир Ильич смотрел иначе: у него главный интерес в шахматах состоял в упорной борьбе, чтобы сделать наилучший ход, в том, чтобы найти выход из трудного, иногда почти безнадежного положения; выигрыш или проигрыш сами по себе меньше интересовали его. Ему доставляли удовольствие хорошие ходы противника, а не слабые.
Бывало, когда сделаешь в игре глупость и этим даешь ему легкий выигрыш, он говорил, смеясь:
— Ну, это не я выиграл, а ты проиграл.
Зиму 1889/90 года мы жили всей семьей в Самаре, на Заводской улице, в доме Каткова, у самой Волги; в это время Владимир Ильич больше, чем когда-нибудь, увлекался шахматами. Он играл главным образом с Хардиным, но также и с другими самарскими шахматистами. Был организован турнир с участием восьми —.десяти человек. Играли, давая фигуры вперед, так как участники были разной силы. В первой категории (разряде) был один Хардин, во второй — Владимир Ильич и еще один игрок, остальные — в третьем и четвертом разрядах. Победителем турнира вышел Владимир Ильич. Первый приз был что-то 15 рублей».
Впрочем, совсем скоро Ленин начал играть совсем в другие «игры».