Но совершать благородные поступки гораздо труднее, чем произносить благородные речи, размышляет Пий в своих мемуарах, «да и в загробной жизни вряд ли кто-нибудь услышит жалобы жертвы насилия». После смерти Альфонсо Лукреция сбежала в лагерь Пиккинино, где стала любовницей его секретаря и родила от него ребенка. Когда она снова появилась в Риме, многие кардиналы стремились с ней подружиться, однако разочарованный Энеа остался в стороне. На последней странице своих «Тайных воспоминаний» Пий с горечью говорит, что Лукреция отправилась в Далмацию вместе со своим любовником. Больше он ее никогда не видел.
Энеа продолжал свою карьеру дипломата, став секретарем антипапы Феликса V. В начале февраля 1442 года его отправили в Страсбург. Хотя ему уже исполнилось сорок, он сохранил юношеский темперамент и «воспылал там страстью». У его возлюбленной, замужней бретонки по имени Елизавета, имелась пятилетняя дочь. Энеа чувствовал себя одиноким и по уши влюбился в очаровательную, остроумную и веселую красавицу. Муж Елизаветы ненадолго уехал по делам, и Энеа попросил ее разделить с ним постель. Елизавета три дня стойко отвергала его ухаживания, но 13 февраля, перед тем как отправиться на встречу с мужем, не стала запирать дверь своей спальни. Энеа был счастлив, когда позднее узнал, что Елизавета забеременела. Их сын родился 13 ноября 1442 года.
Довольный Энеа написал своему отцу, но тот не проявил особого энтузиазма, и тогда Энеа отправил ему еще одно письмо:
Ты пишешь, отец, что не знаешь, следует ли нам радоваться тому, что Господь дал мне ребенка… Но я не вижу никаких причин для печали. Что может быть прекраснее, чем произвести на свет существо, похожее на тебя; оставить в мире свое продолжение. И что может быть лучше, чем увидеть детей своих детей? Я ликую, что мое семя принесло плоды, и что какая-то> часть меня останется, когда я умру; и я благодарю Бога, который сделал ребенка этой женщины мальчиком, и теперь еще один маленький Энеа будет играть рядом с моим отцом и матерью, давая утешение, которое должен был подарить им его отец. Поскольку, если мое рождение было для вас желанным, почему же появление на свет моего сына не должно наполнить мою душу счастьем? Возможно, ты горюешь из-за того, что я зачал ребенка в грехе. Уж не знаю, что ты обо мне думаешь. Ты ведь и сам из плоти и крови и не мог произвести меня на свет из железа и камня. Ты знаешь, каким петухом ты был, да и я не евнух. а кровь у меня горячая. Однако я не ханжа, который хочет выглядеть лучше, чем он есть на самом деле. И я признаюсь в своих ошибках, поскольку не могу соревноваться в святости с царем Давидом и мудростью с Соломоном.
Энеа намеревался встретиться с Елизаветой в Базеле, но ребенок умер в возрасте четырнадцати месяцев, лишив, без сомнения, церковь очередного кардинала. Энеа так и не увидел своего сына.
Он переехал во Франкфурт, где король Германии Фридрих III был поражен его ораторским и литературным талантом и отдал ему корону лучшего поэта. Так Энеа оставил службу у Феликса и окунулся в более свободную атмосферу двора Фридриха. Особенно близко Энеа подружился с его канцлером. Гаспаром Шликом. Роман Энеа «Лукреция и Эвралий», в основу которого положены любовные приключения Шлика, пользовался огромной популярностью. Позднее Энеа достиг еще большей литературной славы, написав эротическую комедию.
Энеа Пикколомини являлся одним из тех писателей XV века, которых мало что на свете смущало, и которые нередко обвиняли друг друга в гомосексуализме, хотя в своих произведениях сами часто отстаивали однополую любовь. Во время пребывания при дворе Фридриха, будущий папа Пий II, несомненно, практиковал то, что восхвалял. Его письма показывают, что он наслаждался полной сексуальной свободой, и у него имелось по меньшей мере двое незаконных сыновей. Историк Гри-горовий утверждает, будто всего у него было двенадцать внебрачных детей.
Император Фридрих отправил Пикколомини в качестве посла в Рим, дав ему задание добиться примирения с папой Евгением IV (1431–1447). И здесь, в целях дальнейшего продвижения, Энеа принял сан священника. Став дьяконом, он поделился своими тревогами с одним приятелем, сетуя на то, теперь ему придется покончить с прежним разгульным образом жизни.
«Я не отрекаюсь от своего прошлого, — сказал он. — Да, я далеко уклонялся от истины, но я познал многое; надеюсь, что знание не пришло ко мне слишком поздно».
Впрочем, обет безбрачия не был в то время обязательным. В 1432 году Базельский собор потребовал, чтобы «все священники расстались со своим любовницами, а тот, кто через два месяца не выполнит постановление, лишится сана, будь он даже римским папой».