Сикст IV также «посвящал все свое время росту собственного состояния». Он увеличил налоги, не забыв и о священниках, которые содержали любовниц; помимо этого, он нашел новый источник дохода — продавал богатым горожанам право «утешать некоторых матрон во время отсутствия их мужей».
Сикст был бисексуалом и. почти наверняка, занимался инцестом. Он назначил шестерых своих родственников — «племянников», или внебрачных сыновей, кардиналами. Двое из его красивых молодых племянников — Пьетро Риарио — по слухам, сын родной сестры Сикста — и Джулиано делла Ровере также являлись «инструментами постыдных наслаждений». Риарио, привлекательный и остроумный юноша, стал миллионером благодаря Сиксту, который ради него опустошил папскую казну. Но в 1474 году Риарио «пострадал от разгульного образа жизни». А Джулиано занял папский престол под именем Юлия II (1503–1513).
Сикст даже не пытался скрывать свои похождения. Вот что писал историк того времени:
«Одного этого мерзкого факта достаточно, чтобы получить Представление о распутном образе жизни Сикста IV: семья кардинала обратилась к нему с просьбой разрешить акт содомии в течение трех жарких месяцев — июня, июля и августа. Папа написал на петиции: «Пусть все будет так, как вы просите».
После смерти Пьетро Риарио его место занял другой сын Сикста, Джулиано, который вовлек папу в заговор против Лоренцо и Джулиано де Медичи. Он послал другого своего брата, Рафаэля Риарио, во Флоренцию, чтобы тот организовал покушение. Во время торжественной мессы во Флорентийском соборе, в тот момент, когда кардинал поднимал гостию[31], заговорщики, вооруженные короткими кинжалами, напали на Джулиано де Медичи. Лоренцо мужественно защищался. Получив ранения, он сумел добраться до ризницы. Тем временем прихожане набросились на заговорщиков, разоружили их и повесили обнаженными на церковных окнах. В результате началась бессмысленная война между папским престолом и Флоренцией, вся Италия была залита кровью.
Несмотря на самые разнообразные развлечения и кровавые заговоры, у Сикста нашлось достаточно свободного времени, чтобы канонизировать эротическое и святотатственное видение монаха Алано де Рупа. Опубликованная в Германии версия видения гласила: «Когда всеблагая дева Мария вошла в келью Рупа, она взяла волос с его головы, сделала кольцо, символизирующее брак, заставила монаха поцеловать себя и потрогать свою грудь, а потом сошлась с ним, как жена с мужем».
Конечно, Сикст вошел в историю благодаря строительству Сикстинской Капеллы, где сейчас коронуются папы, но он совершил и множество гораздо менее достойных деяний. В 1478 году Сикст издал папскую буллу, утверждающую инквизицию в Кастилии, и назначил бесславного Торквемаду ее главой. Торквемада немедленно взялся за дело. В 1482 году в одной только Андалусии было сожжено 2000 «еретиков» — врагов церкви отправляли на костер, чтобы обойти библейский запрет на. кровопролитие.
Описание типичного судебного процесса приводится в книге Генри Чарльза Ли «История инквизиции в Испании». Перед судом предстала молодая беременная женщина по имени Эльвира дель Кампо, арестованная за то, что она была «тайной иудаисткой». Ребенок родился в тюрьме еще до того, как трибунал Толедо рассмотрел ее случай в следующем году.
Свидетелями против Эльвиры выступили двое рабочих, снимавших у нее комнату. Они заявили, что Эльвира не ест свинину и меняет нижнее белье по субботам. За свой донос каждый получил индульгенцию на три года.
Эльвира все отрицала и утверждала, что она христианка. И что ее муж христианин. Ее отец тоже был христианином, но, вроде бы, у ее матери в роду имелись евреи. С одиннадцатилетнего возраста она не могла есть свинину. Всякий раз после этого ей становилось плохо. Мать действительно научила ее менять нижнее белье по субботам, но она не видела в этом никакого религиозного значения.
Трибунал предупредил Эльвиру, что если она не скажет правду, ее будут пытать. Однако ей было нечего добавить к своей истории. Инквизиторы раздели ее догола и связали руки. Веревку натягивали до тех пор, пока Эльвира не начала кричать, что они ломают ей руки. После шестнадцатого поворота палки, кость треснула.