Став папой, Родриго переселил любовницу и дочь в Ватикан. И заказал Пентуриккио свой портрет в полный рост, на котором он изображен в роскошном парчовом одеянии, украшенном самоцветами. Одновременно Родриго занялся усилением политического влияния папского престола, заметно ослабевшим после авиньонской ссылки.
Другая задача, которую поставил перед собой Александр, заключалась в том, чтобы вернуть день-ги, потраченные на взятки за голоса кардиналов. Решить ее оказалось совсем нетрудно. В Риме ежедневно совершалось четырнадцать казней, а папа Александр отпускал преступников — за определенную плату. «В конце концов, — заявил он, — Господь вовсе не требует смерти грешника — пусть расплачивается за свой проступок и живет».
Симония стала еще одним прекрасным источником дохода. Всякий, кто хотел стать кардиналом, должен был заплатить кругленькую сумму. Чтобы увеличить оборот, Александр начал отравлять кардиналов после того, как они получали свой пост. Теперь у него не только появлялась возможность еще раз продать выгодную должность, но и завладеть имуществом кардинала — по закону оно отходило церкви, то есть папе. Кроме того, он продолжал деятельность, которую начал еще будучи на месте вице-канцлера: торговал другими должностями и индульгенциями. Он потребовал 24 000 золотых монет за разрешение совершить инцест. Петр Мендоза, кардинал Валенсии, купил право назвать своего любовника сыном.
«Необходимо быть Добрым пастырем, — говорил Александр, — совесть не позволяет нам отказывать нашим подданным в том, что мы не раз разрешали себе».
Убийство являлось еще одним источником дохода. Устав от потенциальной угрозы в лице собственного брата, который по-прежнему жил в Ватикане, султан Баязид II прислал Александру 40 000 золотых дукатов за убийство Джема. Но Александр так дешево не продавался. Он решил выждать. Тогда султан прислал еще 20 000 дукатов. И Александр отравил Джема.
К тому моменту, когда Родриго Борджиа утвердился на папском престоле, его многолетняя любовница Ванозза Катанеи постарела, и ее красота увяла. Пятидесятивосьмилетний Александр VI выбрал для себя другую любовницу, пятнадцатилетнюю Джулиану Фарнезе. Она была так красива, что римляне называли ее «Джулия Белла» — Прекрасная Джулия.
Александр благословил ее брак с Орсино Орсини, в «звездной комнате» во дворце Борджиа и взял молодоженов под свое крыло. Однако очень скоро юная жена оказалась в его постели. Таково было условие сделки, которую Александр совершил с братом Джулии, Алессандро, разрешившим папе наслаждаться прелестями своей сестры в обмен на то, что с него снимут обвинения в подделке. Как и всякий достойный римский муж, Орсини отнесся к происходящему совершенно спокойно. Говорят, он был слеп на один глаз, и знал, когда моргнуть другим.
Хотя связь Александра с Джулией Фарнезе начиналась как обычное приключение, между ними постепенно возникла настоящая страсть. Чтобы удержать прекрасную Джулию, папа отдал девятнадцатилетнему Алессандро Фарнезе кардинальскую шапку. В результате Орсини получил прозвище «кардинал нижняя юбка». Позднее он стал папой Павлом III (1534–1549).
По всей Италии Джулию называли «невестой Христа» или «папской шлюхой». Но всякий, кому доводилось видеть ее ослепительную красоту, понимал причину безумной страсти Александра. Она стала «сердцем и глазами» папы, сказал один дипломат. Александр обессмертил свою любовницу, заказав картину, изображавшую мадонну с ее лицом. У них были дети, но Александр попытался представить дело так, что их первая дочь Лаура является ребенком Орсино Орсини. Флорентийского посла обмануть не удалось. Он написал домой: «Девочка так похожа на Александра, что не может не быть его ребенком». А кроме того, Джулия перед самой смертью Александра родила ему сына Родриго.
Джулия и дочь Александра Лукреция стали близкими подругами и частенько развлекались вместе, флиртуя с посетителями папских апартаментов. Александр начал ревновать и решил, что пора выдать Лукрецию замуж. Она была красивой женщиной со светлыми волосами и голубыми глазами и покоряла всех своей жизнерадостностью. Александр очень ее любил.
«Улыбка освещала ее лицо, придавая ему тысячи самых разных выражений, — писал Боккаччо, который служил послом Феррары при папском дворе. — Она казалась такой удивительно живой и счастливой».
Другой очевидец написал: «Среднего роста, изящная, лицо, как и у отца, немного удлиненное, нос хорошо вылеплен, золотые волосы, довольно крупный рот, ослепительно белые зубы, шея белая и длинная, великолепная грудь. Она всегда улыбалась».