Тогда Джованни заявил, что Александр «хочет заполучить дочь для себя» и что «он совокуплялся с ней множество раз». Вся Италия встала на сторону Джованни. Обвинение Александра, выдвинутое против него, имело бы силу только в том случае, если бы Лукреция оставалась девственницей. На сей счет ни у кого никаких сомнений не возникало. Лукреция пришла в ужас от того, что ей придется согласиться на проверку, и укрылась в монастыре.
Кардинал Асканио Сфорца попытался выступить в качестве посредника, но потерпел неудачу. Александр и Чезаре с дьявольским упорством настаивали на разводе. Лукреция требовалась им для заключения нового важного союза. Кардинал Сфорца с неохотой написал, что «он хотел сохранить брак… который, к сожалению, не был консумми-рован из-за импотенции супруга».
В конце концов, Джованни пришлось отступить. За право сохранить остаток приданого Лукреции — около 31 000 дукатов — он признался в импотенции.
Лукреция вернулась из монастыря и поклялась перед папской комиссией, что все еще остается девственницей. Ее заявление вызвало бурю насмешливых комментариев. Ходило немало разговоров об инцесте и о ее многочисленных любовных шалостях. Однако комиссия аннулировала брак именно на основании слов Лукреции. «Италия смеялась, — написал один историк, — ведь все знали, что большей шлюхи, чем Лукреция, в Риме не найти».
Более того, вскоре после официального объявления о разводе Лукреция обнаружила, что беременна. Отцом ребенка, скорее всего, являлся Перотто Калдерони, красивый испанец, камерарий Александра и его фаворит. Чезаре пришел в ярость из-за того, что планы Александра могут быть нарушены, и заколол Калдерони прямо в папских покоях, после чего тело несчастного сбросили в Тибр.
Паоло Капелло, посол Венеции в Риме, написал домой: «Своей собственной рукой, прячась за папскую мантию, Чезаре убил Перотто, так что его кровь брызнула прямо папе в лицо».
Александр попытался спасти своего юного фаворита, но Чезаре это не остановило. Он зарезал несчастного камерария, окропив своего отца его кровью.
Александр неплохо относился к Калдерони, а вот с женой красавчика камерария папу связывали действительно близкие отношения. Говорят, он был отцом мальчика, которого она родила в 1497 году.
Убийство Калдерони не положило конец сплетням. Посол Феррарези писал несколько месяцев спустя: «Из Рима сообщают, что дочь папы родила ребенка».
Ребенка спрятали, но в 1501 году Лукреция появилась с трехлетним мальчиком по имени Джованни, которого прозвали «дитя Рима». Однако историки до сих пор спорят о том, кто являлся его отцом. Чезаре не сомневался, что это Калдерони. Позднее папа выпустил две буллы: в одной отцом назван Чезаре; в другой сам Александр VI — что представляется более вероятным.
Не вызывает сомнений, что Лукреция и ее отец были очень близки. Когда Александр уезжал из Рима, она выступала в качестве его регента — вскрывала официальные письма, занималась текущими делами и созывала Святую Коллегию. Она часто председательствовала на кардинальских советах, словно вакханка, с обнаженной грудью, в прозрачных муслиновых одеяниях. Затем «предлагала обсудить различные излишества». И, согласно Бушару, не стыдилась давать или принимать «непристойные ласки» прямо на глазах собравшихся.
Иоанн Бушар, глава кафедрального собора, писал в своем дневнике: «Сегодня папа, чтобы развлечь мадам Лукрецию, приказал привести в маленький дворик кобыл, а потом выпустил туда же жеребцов, которые набросились на несчастных кобыл и после жестокой борьбы овладели ими под радостные аплодисменты мадам Лукреции и папы, наблюдавших за этой сценой из окон спальни».
Затем, отмечает Бушар, папа и его дочь уединились в спальне и не выходили оттуда в течение часа.
Если Александр действительно вступал в подобные отношения со своей дочерью, то он, скорее всего, является единственным папой, наслаждавшимся тремя поколениями женщин — бабушкой, матерью и дочерью.
Александр стремился расторгнуть брак Лукреции для того, чтобы выдать ее замуж за неаполитанского короля Федериго. Чезаре отправился на предварительные переговоры, но Федериго, опасавшийся влияния Борджиа, отказался жениться на женщине, которая, «как всем известно, спит со своими братьями».
Еще большее беспокойство вызвало у него поведение Чезаре при дворе, когда тот, сбросив кардинальскую мантию, удовлетворил свое желание с понравившейся ему неаполитанкой. Красивый и хорошо сложенный мужчина, он привлекал внимание всех придворных женщин. Чезаре влюбился в Марию Диаз Карлон, дочь арагонского графа. Роман расстроился, когда симптомы сифилиса, которым страдал Чезаре, стали очевидными. Впрочем, когда он вернулся в Рим, казалось, болезнь отступила. Однако вскоре выяснилось, что она просто перешла в следующую, более опасную фазу.