ИЗАБЕЛЬ: Во сне, внезапно, и чтобы никто не горевал об этом слишком сильно.
Мое нынешнее состояние ума:
ПРУСТ: Надоело думать о себе, отвечая на эти вопросы.
ИЗАБЕЛЬ: Ужасно хочется съесть сэндвич с сыром.
При всей эклектичности этой анкеты, читая ее, мы с недоумением спрашиваем себя: так ли уж правильно выбраны вопросы, призванные раскрыть характер человека? Почему такое значение придается любимой птице? Или героиням, или именам? Может быть, тогда уж стоило уделить внимание и любимой письменной принадлежности, и лекарствам от простуды? Возможных вопросов — море, и если какие-то из них действительно дают ключ к характеру отвечающего, то скорее случайно, чем по замыслу составителя анкеты. Словно гость, который засыпает свою соседку за обеденным столом градом вопросов, а потом изумляется многозначительности, с какой Камилла отзывалась на реплику о том, как гостей рассадили за столом, хотя только что, когда ее спрашивали о Боге, литературе и творческих планах, бубнила нечто невразумительное.
Изабель нравилось заполнять бланки маркетинговых опросов. Она не могла пройти мимо такого бланка, не потянувшись за ручкой (привычка, которой она обзавелась за время службы в розничной торговле). Вскоре после того, как Изабель вернулась из Афин, я застал ее за заполнением анкеты, посвященной качеству обслуживания на борту самолетов авиакомпании "Олимпик":
Какую бы важную роль подобные анкеты не играли в экономике, ни один из ответов Изабель не говорит нам ни о чем, присущим исключительно ей самой. Даже если бы у Генриха VIII выдалась свободная минутка, чтобы ответить на вопросы "Олимпика", мы не стали бы судить о нем по тому, как он относится к питанию в самолете, ассортименту журналов или программе накопительных скидок. Отнюдь не эти ответы делают его Генрихом VIII, а не Эдуардом VII, Карлом II или Дорис Дей.[72]
Так какие же вопросы помогут раскрыть важнейшие черты человеческого характера человека, если стюардессы и горячие полотенца в бизнес-классе не имеют к этому никакого отношения? Это проблема требует решения и во время званого обеда, и в ходе интервью с политиком, и в работе полицейских академий, и при составлении анкет "Дейтлайн". Одни вопросы могут дать больше, чем другие. Мы наверняка узнаем о человеке больше, спросив его: "Что бы вы сделали, если бы наступил конец света?", чем "Пользуетесь ли вы кнопочными телефонами?", а вопрос "Пытаетесь ли вы избежать конфликта или создать его, когда автомобили идут бампер к бамперу?" важнее, чем "Что лежит в вашей сумочке?"
Анкета Пруста определенно упала на плодородную почву, но, не имея связного и логичного представления о человеческой личности мы не можем объяснить, чем поклонник Береники отличается от того, кому ближе леди Макбет. И лишь долгожданные труды современных психологов показали нам, что галочки и крестики в анкетах говорят о характере человека.
— Можно ли назвать вас разговорчивой женщиной, которая наслаждается возможностью вербального общения? — спросил бы я, предположим, Камиллу во время званого обеда.
— О да, мне всегда ужасно хочется поднять тост за почетного гостя, — ответила бы она, но мне, пока я не познакомился с работами психолога Р. Б. Кеттела,[73] никак не удалось бы правильно истолковать это желание.
Разгадка таилась в психологическом тесте доктора Кеттела. Этот тест предназначен для того, чтобы проанализировать характер человека по отношению к шестнадцати факторам, которые и определяют, чем один homo sapiens отличается от другого. Фактор А делит людей на интровертов и экстравертов, фактор Б — на глупых и умных, фактор В выявляет, невротик ли вы, фактор Г связан с уверенностью в себе. Следующие пункты касаются нежности, подозрительности, ревности и образования — качеств, которые нам так легко оценить превратно, глядя на своих друзей, знакомых или на косоглазого пассажира электрички, грызущего рукоять своего зонтика на краю станционной платформы.
Вопрос, который я задал Камилле, имел отношение к фактору Е (степень общительности), и Кеттел, должно быть, заключил бы, что любовь Камиллы к произнесению тостов свидетельствует о том, что это качество у нее развито больше среднего. А что же Изабель? Я внимательно просмотрел вопросы Кеттела и решил задать их ей в один воскресный вечер, после того как мы поужинали очень вкусной жареной лососиной.
— Слушай, давай сначала помоем посуду, — запротестовала она.
— Но это минутное дело.
— Хорошо, но поскорей, а то жир застынет.
— Ладно. "Когда ты появляешься в новом месте, ты болезненно долго налаживаешь отношения с незнакомыми людьми"?
— Не сразу, но и не так, чтобы болезненно долго. Можно я заберу эти тарелки?
— Да, благодарю. "Тебе не свойственна сильная застенчивость?"
— Ты же знаешь, что свойственна.
— "Ты — разговорчивая женщина, которая наслаждается возможностью вербального общения?"
— Помнишь, как я себя вела, когда встретилась с твоими друзьями из Голландии?
— Ты можешь отвечать только да или нет.
— Это глупо.
— Возможно. "Тебе трудно подняться и обратиться к большой группе людей?"
— В определенном смысле. Я хочу сказать, да.
— "В разговоре тебе сложно перепрыгивать с одной темы на другую, как делают некоторые люди?"
— Я не понимаю.
— Я тоже. "Иногда у тебя возникает неприятное ощущение, будто прохожие на улице наблюдают за тобой?"
— Безусловно. Я тебе не говорила, но в пятницу, по дороге домой, в метро ко мне пристал мужчина. Сказал, что я напоминаю ему его сестру, которая покончила с собой. Он был страшный, как привидение, так что я вышла на следующей остановке и подождала следующего поезда.
Без материалов доктора Кеттела я бы не смог провести научное измерение, в результате которого выяснил, что общительность у Изабель (фактор Е) развита ниже среднего, зато привлекательность для мужчин в общественном транспорте — чуть выше среднего, поскольку всего неделей раньше какой-то пассажир сказал ей, что хотел бы высечь ее скульптуру изо льда; для этого, по его словам, у него была оборудована студия в Фулхэме. Изабель вежливо отказалась, сославшись на загруженность по работе и легкую простуду.
Я зачитал Изабель список прочих факторов, исследованных доктором Кеттелом, и ее заинтересовал фактор М (хотя к тому времени она уже принялась отмывать сковородку из-под лососины). Этот фактор определял, богемный ли человек или обыденно практичный.
1. Что бы вы предпочли делать прекрасным, погожим вечером?
(а) Провести время в художественной галерее или на природе.
(б) Посетить публичное мероприятие или поиграть в карты.
Ответ Изабель: б
2. Вам обычно удается держать под контролем эмоции любого рода?
Ответ Изабель: Нет
3. Вам неприятно, когда ваши личные потребности обслуживают личные слуги?
Ответ Изабель: А что такое безличный слуга?
4. Вы думаете, что расовые характеристики оказывают большее влияния на формирование личности и нации, чем полагает большинство людей?
Ответ Изабель: Нет
5. Испытывали ли вы когда-либо приступы беспричинной тревоги или страха?
Ответ Изабель: Да
6. Пытались ли вы когда-нибудь обманным путем пройти мимо охранника или швейцара?
— Боже, это бессмысленно, — перебила меня Изабель. — Так им не удастся отличить Джима Моррисона от бухгалтера.
Изабель понравилась мысль о том, чтобы измерить степень богемности, но ей не верилось, что анкета Кеттела способна в этом помочь.
— Тогда о чем спросила бы ты? — полюбопытствовал я.
— Не знаю, я же не психолог, — ответила она и сунула мне в руки полотенце, чтобы я начинал вытирать посуду.
Кеттел выделил набор важных психологических факторов, но ему, похоже, оказалось не по силам исследовать их достаточно глубоко. Желая узнать, общителен человек или нет, он спрашивал, нравится ли тому выступать публично, но не брал в расчет нюансы, благодаря которым застенчивые люди порой обретают уверенность в себе, а уверенные, наоборот, смущаются. Кеттел напоминал плохого романиста, который, стремясь показать, как персонаж горюет по умершей матери, изображает бледного молодого человека, рыдающего у могилы на продуваемом ветром кладбище; тогда как на самом деле ему следовало бы написать, что герой не чувствовал ровным счетом ничего ни во время похорон, ни в следующие несколько недель, пока однажды вечером, выходя из кинотеатра, не увидел женщину, зонтик которой напомнил ему о матери, — и тут разрыдался прямо на улице, в толпе, оглушенный горем, которое было слишком велико, чтобы осознать его, и мучительной виной за все те дни, когда он словно бы не замечал своей потери.
72
Дей, Дорис (р.1924) — известная американская киноактриса и певица 50-х и начала 60-х годов.
73
Рэймонд Бернард Кеттел (1905–1998) — выдающийся английский психолог, автор многих теоретических трудов, доктор философии.