— Не смущайтесь, — ответила она. — Я уже видела всё ваше богатство, помните? Правда, я слегка обижена тем, что вы не сказали мне, что у вас намечается весёленькая ночь: я бы с удовольствием присоединилась к вам. Кто был с вами? Это не могла быть Китги Харботтл, потому что я видела, как она уезжала вместе с родителями, к тому же у неё какие-то шашни с этим янки — мистером Ноланом.
От наших слуг ничего не скроешь, подумал я, но когда Салли ещё раз спросила, кто всё-таки провёл с нами ночь, я покачал головой:
— Тебе бы не понравилось, если бы это оказалась ты, а на следующий день кто-то стал бы болтать об этом, — с упрёком сказал я.
— Вы правы, мистер Руперт. И мальчики, и девочки должны следовать одному золотому правилу: никогда не говорить друзьям, с кем они делили постель, если только они не передают триппер: в этом случае вы должны поставить в известность всех.
Возможно, она была всего лишь простой служанкой, но её резкая прямота навсегда отпечаталась в моей памяти.
Салли ещё раз посмотрела на постель и увидела, что некоторые пятна на простыне — совсем свежие.
— Вы что, помогали друг другу снять напряжение? Как жаль! Вам бы гораздо больше понравилось, если бы я помогла вам в этом.
— Я просто уверен в этом, Салли, — слегка саркастически заметил Фрэнк, безуспешно пытаясь заставить свой член встать и заслужить одобрение Салли.
— Но ведь мы не знали, что ты принесёшь нам чай, не говоря уже обо всём остальном.
— Я всегда к услугам гостей Альбион Тауэрс, если это требуется, — сообщила Салли, садясь на кровать. — Я бы и мистера Нолана ублажила, но когда я постучала в дверь, он принимал ванну, и он попросил меня только получше захлопнуть за собой дверь, когда я буду уходить.
Я посмотрел на неё в совершенном изумлении.
— А как же насчёт кузена мамы, преподобного Горация Дампоула, который гостил у нас целую неделю не так давно? Ты же не хочешь сказать, что…
Салли от всей души рассмеялась:
— Преподобный Гораций? Вы, должно быть, шутите, мистер Руперт. Да он из самых больших шалунишек, которых я когда-либо видела.
Когда он узнал, что я могу сделать для него, то каждое утро, во время разноса утреннего чая, лежал голышом на кровати и ждал, потихоньку теребя свой член и делая вид, что терпеть больше не может. Конечно, сначала он очень смущался, — добавила она задумчиво. — Так получилось, что на второй день его пребывания здесь я принесла ему чай, и когда я наклонилась, чтобы поставить поднос, я постаралась, чтобы он хорошенько рассмотрел мою грудь. Верхние пуговицы у меня были расстёгнуты, а у моей рубашки очень глубокий вырез, так что вряд ли он мог не увидеть мои груди. Я увидела, как он возбудился, потому что его руки так задрожали, что, когда я поддала ему чай, он полчашки пролил на себя! Ну, я убрала чашку и велела ему снять ночную рубашку, потому что он пролил чай и на неё и будет лучше, если я сразу же отправлю её в стирку.
Он сначала немного посопротивлялся, но после небольших препирательств всё-таки снял рубашку. Но когда он отдал мне её, я увидела — что бы вы думали? — экземпляр «Интимных записок Дженни Эверли». Я чуть не поперхнулась.
«Я-то думала, что это — слишком неприличная книга для лица духовного сана». Он густо покраснел и сказал:
«Ну, понимаешь, э… я взял эту книгу, чтобы показать своим прихожанам, какое непотребство можно приобрести в некоторых лавках и как люди должны остерегаться подобных изданий. А ведь их легко перепутать с вполне благочестивыми книгами, такими как „Воспоминания преподобного Джеймса Эверли, бывшего епископа Свазиленда“. Согласись, это две совершенно разные книги!»
«Конечно, ваше преподобие», — хихикнула я. — «Я уверена, что это очень достойная книга, но ведь не она же причина вот этих пятен на вашей простыне?!»
«Нет там никаких пятен! Я всегда для этих целей пользуюсь платком!» — возмущённо воскликнул Гораций и сразу же зажал себе рот рукой, потому что он понял, что выдал себя.
«Ну, ну, не будьте маленьким мальчиком. Нет ничего дурного в том, чтобы время от времени прикладывать руку к своему „орудию“, — успокоила я его и приподняла покрывало, чтобы самой посмотреть, какое богатство он мне может предложить. Я была приятно удивлена тем, что увидела: и член был вполне впечатляющ, да и яйца не малы. Я жадно провела языком по губам, потому что „постилась“ уже целых три дня. Голдхилл, как обычно, слишком занят Полли, а мой дружок Джек, сын кузнеца, слёг с гриппом. Поэтому я скинула блузку и юбку и села к нему на кровать в одной нижней рубашке.