Тем не менее позвольте мне сказать, что я считаю себя чрезвычайно счастливым человеком, поскольку годы формирования моей личности прошли в Сент Лайонелз Академии для детей дворян. В этом учебном заведении придерживались более либеральных взглядов, чем в других подобных школах. Здесь учились многие великие люди, а на спортивных площадках школы тренировались и выступали многие известные спортсмены. Великолепие древних зданий из серого кирпича, расположенных к югу от Эшдоунского леса вблизи деревни Маресфилд, заставляло учеников ощущать себя наследниками древних традиций. К сожалению, многим из них было присуще чувство социального превосходства и даже шовинизма, но Фрэнк Фолкестоун и ваш покорный слуга принадлежали к тем, кто просто искренне любил эту добрую старую школу.
По двое или трое мы шли по обсаженной деревьями дорожке, ведущей в актовый зал, и обменивались впечатлениями о прошедших каникулах с одноклассниками, с которыми не виделись несколько недель.
— Расскажем, им о наших похождениях? — спросил Фрэнк, ухмыльнувшись. — Они так будут завидовать нам, что не поверят в то, что мы уже не понаслышке знакомы с наукой секса.
Я только собрался ответить, когда раздался зычный голос нашего директора мистера Кили:
— Маунтджой, Фолкестоун! Немедленно ко мне в кабинет!
Фрэнк побледнел и пробормотал:
— Чёрт возьми! Как он только услышал меня?
— Не беспокойся, он ничего не слышал, — заверил его я, но сам при этом был взволнован не меньше его, когда мы вошли в большой, отделанный дубом кабинет директора. Недаром говорят, что совесть делает нас трусами.
Конечно же доктор Кили ничего не слышал. Мы вошли в кабинет, и он, словно в подтверждение моих мыслей, похлопав меня по плечу, сказал:
— Садитесь, мальчики. Я не собираюсь сильно загружать вас в эту четверть, но важно, чтобы вы просто учились как можно усерднее. Пятый класс в этом году очень сильный, и, зная ваших отцов, могу сказать, что вам обоим придётся туго, если вы не окажетесь среди лучших учеников класса по результатам экзаменов. — Мы вяло улыбнулись, а он продолжил: — Но я очень верю в вас и чувствую, что вы достаточно сильны, чтобы вынести ещё и дополнительный груз. Я хочу, чтобы вы помогли мне в деле, которое важно как для школы, так и для всей страны. — Эти полные драматизма слова заставили нас выпрямиться на своих стульях. Что он мог иметь в виду? Он увидел, что достаточно заинтриговал нас, и продолжал:
— Завтра к учёбе в нашей школе приступает особенный ученик. Это не рядовой случай, когда обычный одиннадцатилетний мальчик приходит в нашу школу. Во-первых, ему шестнадцать лет, и он будет учиться в вашем классе. Во-вторых, зовут его принц Салман, и он старший сын раджи Локшенстана, страны, которая представляет для Англии стратегический интерес на северо-западной границе. Отец принца — важный союзник в нашей борьбе против афганских повстанцев и тех агентов европейских государств, которые хотели бы ослабления наших позиций в Индостане.
Я доверяю вам абсолютно конфиденциальную информацию. Наше правительство убедило раджу послать Салмана учиться в Англию. Раньше принц обучался на дому. Его учителями были английские преподаватели, поэтому он прекрасно говорит по-английски. Нам оказана высокая честь, ведь по совету наместника в Индостане раджа выбрал для своего сына именно нашу школу. Я не удивлюсь, если раджа знает вашего отца, Маунтджой. Ведь мальчиком вы несколько лет жили в Дели, если я не ошибаюсь.
Я хочу, чтобы вы взяли Салмана под своё крылышко. Он несколько раз бывал в Англии, поэтому здешняя жизнь не покажется ему совсем уж незнакомой. Покажите ему, что здесь и как, и постарайтесь, чтобы он не вляпался в какие-нибудь неприятности.
— Мы будем рады помочь, вам, сэр, — сказал я. — Можно задать один вопрос? Как нам его называть — ваше высочество, принц Салман или как?
Директор улыбнулся:
— Хороший вопрос, Маунтджой. Думаю, что лучше всего будет, если все его будут знать просто как принца. Он приедет сюда не раньше завтрашнего дня, и я позову вас, когда он прибудет. Ещё вопросы будут?
— Нет, сэр, — ответили мы хором, и доктор Кили отпустил нас. — Хорошо, я буду надеяться на вас. Я уже проинформировал преподавателей обо всём, но если у вас возникнут какие-то проблемы — обращайтесь прямо ко мне.
После чая наш класс собрали для «важного обращения» нашего школьного проповедника, преподобного Перси Кларка. Содержание его было нам известно заранее. Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что он сам был тайным гомосексуалистом, потому что больше всего он любил спрашивать мальчиков, нет ли у них тайных желаний, не рисовали ли они в своём воображении голую женщину, была ли у них когда-нибудь эрекция и удовлетворяли ли они когда-нибудь сами себя. Конечно, все всё отрицали, хотя на самом деле почти каждый мог дать утвердительный ответ на любой из этих вопросов.