Маркиз при Дворе не был в виду своей болезни. Он спрашивал у Комбса, целовал ли я руку у Императрицы и справлялась ли она о его здоровье. На первый вопрос Комбс отвечал утвердительно, а на второй отозвался незнанием, что очень огорчило Маркиза.
После обеда было обычное катанье в Екатерингоф, через который, возвращаясь в Царское Село, проехала и Императрица. Народу было множество.
Король Шведский, иначе — гр. Готланд, приехал сегодня в 10 часов утра. Галера его стоит против наших окон; в ней нет ничего особенного. Сам Король сошел с нее в Ораниенбауме и приехал оттуда, с Нолькеном, в карете. Вечером он отправился в Царское Село.
Был у гр. Брюля, который, вот уже два дня, хворает, но теперь ему лучше. Я у него справлялся зачем сюда приехал молодой Потоцкий: оказалось — просить староства в Польше. Этот молодой человек довольно красив по внешности, но, говорят, большой фат. Да и очень он еще молод. Проживет он здесь недель шесть — не знает, очевидно, что в такое короткое время здесь ничего нельзя добиться. Но отец выдал ему 1600 дукатов на эту поездку.
Часа два провел в Екатерингофе, у бар. Гейкинга. Он скоро едет в Варшаву и вернется только зимой. По его словам, Дэболи[154] происходит из очень хорошей польской фамилии и вообще человек весьма порядочный. Обо мне он говорил, что плохо меня знает, что я, по слухам, очень общителен, но что по личному опыту он этого сказать не может, так как в обществе товарищей по дипломатическому корпусу я бываю редко. Я понял, что это значит и побываю у Деболи, который, по словам Гейкинга, посвящен во все здешние интриги. Очень может быть; но ты знаешь, какую цену я придаю подпольной политике. Я не из-за этого к нему поеду; я хочу побывать у Деболи, чтобы он не думал, что я его избегаю появляясь в тех кружках, где он не бывает, и которым я сам не придаю особого значения.
Ужинал у Голицыных; было много народа. Я хотел предложить руку княжне Трубецкой и сесть за стол рядом с нею, но гр. Сергей Румянцов отбил у меня ее. Думаю, что его послала тетка княжны, Барятинская, которая не любит, чтобы я говорил с ее племянницей.
Вторник, 17. — К брату.
Ужинал у Щербатовых и узнал там новую историю про нашего аббата Дефоржа.
У Щербатовых уже десять или двенадцать лет живет аббат де-Л'Иль (de l'Isle), очень хороший человек, весьма знающий, прекрасно воспитавший их детей и служивший капелланом (aumonier) у князя Лобковича, пока тот был здесь. Этот аббат заболевает; наш Дефорж, очень любящий исповедывать, идет к нему, предлагает свои услуги, ухаживает и проч., а потом говорит одному из друзей де-Л'Иля, что последний очень плох, что ему бы надо было привести в порядок свои дела, исповедоваться, приобщиться, но что едва ли в Петербурге найдется священник, которому можно бы было поручить все это, а потому он предлагает себя. Друг де-Л'Иля ничего не ответил, но передал слова Дефоржа самому больному. На другой день этот последний заявляет Дефоржу, что сам знает, к кому обратиться, что не любит людей, которые набрасывают тень на лиц, им мало известных, и что просит Дефоржа впредь его не посещать. Несмотря на эту горькую пилюлю, Дефорж через день опять является. Тогда больной ему говорит: «Должно быть, у вас очень мало самолюбия, если вы решаетесь приходить туда, откуда вас только что попросили удалиться!» А подкладка всей этой истории та, что Дефоржу хотелось получить наследство от де-Л'Иля.
Четверг, 19. — К брату.
Обедал у маркиза и рано ушел, чтобы сделать визит г. Франку (Franc), первому секретарю шведского министерства иностранных дел, который вчера расписался у меня. Был также у Панина, которого застал за интимным разговором с гр. Шуваловым, уезжающим на этих днях за границу. Говорят, что шведский король принял его в Царском Селе очень хорошо, несмотря на его поведение в Швеции.
Узнал, что Завадовский, бывший второстепенным фаворитом Екатерины II, получил от Ее Величества 50 000 р. единовременно, 5000 р. пенсии и 4000 душ на Украине. Согласись, мой друг, что ремесло фаворита здесь небезвыгодно[155]. Недавно он получил ленту, и дал при этом понять, что состояние его слишком недостаточно, чтобы с честью поддерживать свое положение. Намек этот был понят. Не понимаю, мой друг, каким образом шкатулка Императрицы выдерживает такие расходы. Еще недавно Ее Величество дала 30 000 р. новгородскому губернатору Сиверсу на уплату долгов, да говорят, что он еще получит столько же.
Вчера в Царском Селе, в присутствии шведского короля, состоялась свадьба княжны Белозерской с Салтыковым. Завтра или послезавтра Алымова выходит замуж за президента Медицинской Коллегии Режновского (Rejnoski?).
154
Польский резидент при Петербургском Дворе, впоследствии женившийся на княжне Екатерине Петровне Голициной.
155
Многие (Кастери, Гаррис, Ильбич и пр.) высчитывали, сколько стоят России фавориты Императрицы Екатерины, и насчитали около 100 000 000 р. Завадовский за 18 месяцев получил 6000 душ на Украине, 2000 — в Польше, 1800 в России, на 80 000 р. драгоценностей, 150 000 р. деньгами, на 30 000 р. посуды и 10 000 пенсии; Зорич получил землю в Польше, стоющую 50 000 р., землю в Ливонии, стоющую 100 000 р., 500 000 деньгами, на 200 000 р. драгоценностей и командорство в Польше, дающее 12 000 р. дохода. Все это — в один год. Но что значат эти суммы по сравнению с тем, что получили Орловы (17 000 000 р.), Потемкин (50 000 000 р.), Ланской (7 200 000 р.) и Зубовы (3 500 000 р.). В депеше своей от 14 июля 1778 г. Корберон исчисляет все суммы, издержанные до того времени на фаворитов, в 48 000 000 р. (Архив французского министерства иностранных дел, АЕ, Россия, т. 101, л. 244).