Я рассказал это Нелединской, которая отвечала, что все давно знает. — И это вас не пугает? — спросил я. — Все вы материалисты в любви, — отвечала она, смеясь и показывая мне до самого колена свою хорошенькую ножку, которую горничная обувала в это время. — Согласитесь, однако же, что без некоторой дозы материализма нельзя обойтись, — сказал я, собираясь уходить. Но Нелединская задержала меня, чтобы показать письма гр. Андрея, уличающие его в измене. Оказывается, что они писаны к Матюшкиной. Такое доверие очень мне польстило, мой друг, но я им злоупотреблять не буду и никакой выгоды из него не извлеку.
На бал я приехал в половине девятого и, не намереваясь танцовать, стал прохаживаться по зале. Молоденькая Спиридова, о которой я тебе еще не говорил, просила меня танцовать с ней контрданс; я с полчаса отнекивался, но потом согласился.
Этой молодой особе всего четырнадцать лет, но она сложена как восемнадцатилетняя и притом очень грациозна. Очень похожа на покойную Великую Княгиню, только помолодевшую и с более нежными глазами. С некоторого времени я за ней, в шутку, ухаживаю, что заставляет ее подтягиваться и очень красит. Желание нравиться вообще придает лоск женщинам! Не знаю уж воспоминание ли об одном нашем коротеньком разговоре, в доме ее родителей, или о той встрече, при которой я поцеловал ее руку, придало особое выражение моему взгляду и особый оттенок моим манерам, но только этот взгляд и эти манеры были замечены. И кем же, как ты думаешь? Шарлоттой, которая, в костюме летучей мыши, все время за мной следила! Я наконец узнал ее, хотел догнать, но толпа помешала, а тем временем ко мне пристала Юрасова. Эта сумасбродка все время называла меня душенькой, жизненькой (douchhica, gisninka) и заставила танцовать с нею. Шарлотта все это видела и, при встрече, бросила мне несколько презрительных слов. Отделавшись от Юрасовой, я побежал к Шарлотте. Встретили меня очень сурово и Каролина шепнула мне, что очень сердятся. Тщетно предлагал я свою руку — ее не приняли; захотели тотчас же уехать, чтобы не мешать мне. И ведь действительно уехали! А я остался, досадуя, что огорчил того, кого люблю, но наслаждаясь этим огорчением, как доказательством любви. Вот таким то образом, мой друг, провел я время на балу; вернулся домой в три часа и не мог заснуть до четырех.
Суббота, 19. — К брату.
Вчера на балу, я обещал Спиридовым приехать к ним обедать, что и сделал. Г-жа Спиридова шутила над моей задумчивостью; она полагает, что я влюблен в жену ее брата. От Спиридовых поехал к Нелединской, у которой пробыл с час. Дугни сказала, что мне должно быть очень нравятся маскарады, и что Юрасова чрезвычайно мила. Я отшучивался, так как всегда этим выигрываю и приобретаю друзей, которые мне могут быть очень полезны даже в сердечных делах.
Воскресенье, 20. — К брату.
Гатье, говорят, успел спасти от огня самые ценные вещи, а пожар дома послужил ему, пожалуй, на пользу. Дело в том, что у него много долгов, которые он не может уплатить в срок. Теперь уплата будет отложена, и может быть и Великий Князь что-нибудь для него сделает.
Я справился о несчастном Паскье, который покушался на свою жизнь. Этот мягкий и простодушный человек с некоторого времени впал в меланхолию, причин которой никто не знает. Четыре дня перед попыткой на самоубийство он не хотел ничего есть, хотя его к этому принуждали и советовали пустить себе кровь. В виду того, однакоже, что у него разлилась желчь, доктор прописал ему лекарство. Молодая женщина, живущая у Балле, утром хотела дать ему это лекарство, но Паскье отказывался и наконец выбросил его, и женщина ушла. Через несколько времени, услыхали в комнате больного шум, который приняли за рвоту, но, войдя в эту комнату, увидали Паскье около кровати, плавающим в своей крови. Он два раза черкнул себя бритвой по горлу, причем в первый раз только оцарапался, а во второй нанес себе огромную рану, через которую потерял много крови. Вскоре его перевязали, причем он пришел в себя и очень раскаивался в своем поступке.
У маркиза был обед, на котором присутствовал принц де-Шимэ[127] (Chimay), только вчера прибывший. Не знаю, зачем он приехал, но останется здесь несколько времени и будет жить у маркиза.
Понедельник, 21. — К брату.
Сегодня мы опять обедали в нашем маленьком обществе с принцем Шимэ. Это — высокий, сухой, серьезный человек, похожий на духовную особу. Да он и действительно был духовным и довольно поздно вышел, чтобы поступить на военную службу. Потому-то он, в 40 лет слишком, только в полковничьем чине. Его длинная фигура украшена лентой ордена св. Гумберта, которая дается только принцам крови. Он принадлежит к древней фландрской фамилии Боссю. Об уме его ничего тебе не могу сказать; он очень выбирает выражения и потому кажется претенциозным, а я этого не люблю. Должно быть он получил такую отделку в доме м-м Жоффрен, у которой, как говорят, часто бывал.
127
Филипп-Габриэль-Морис-Жозеф д'Эльзас-Эпен-Льетар, принц Шимэ, испанский гранд 1-го класса, зять герцога Фиц-д'Жэмса.