Девочка не отвечает, продолжая всхлипывать и прижимать руки к груди.
— Боже мой, — на выдохе произносит мать и обнимает дочь за плечи, — всё хорошо, детка. Всё хорошо.
Он до сих пор чувствует злость и единственное, что ему бы хотелось сейчас — забыть об этом. Хотя бы на пару минут.
Карл грубо срывает одежду с Доминик, которая, вроде как, пытается упрямиться, но вместо этого лишь помогает одежде оказаться на полу.
— Я видела тебя с Кейт, — шепчет она ему в губы и хмурит брови.
Он делает глоток текилы и морщится.
— Срать на неё, — улыбается так, словно Кейти была какой-то вещью, которую Карл потерял очень давно.
Карл грубо закусывает нижнюю губу Доминик и сжимает руками её грудь и бедра. Она расплывается под ним так, как он захочет, ведь Дом любит его. Она хочет сделать так, чтобы ему было хорошо.
Кейт подавлена.
Карл чувствует удовлетворение и делает вид, словно Кейт — это лишь имя из четырех букв с дурацким «послевкусием».
Она слишком чиста. А он ненавидит чистоту.
Комментарий к Нерушимые.
https://pp.vk.me/c626320/v626320883/18605/tTHvgeE_DI4.jpg
Надеюсь, вы меня не убьёте за это. Но обещаю, что всё будет ок(:
Спасибо за 80+ *люблюшечки*
========== Новая жизнь с откликами прошлого. ==========
— Ты в порядке, дорогая?
Эта фраза прозвучала за последние три часа около сотни раз. Она уже стала звучать в голове Кейт каждый раз, когда балерина наступала ногами на паркет. Юная Дарнелл уже не чувствовала контроля над своим телом. Она теряла баланс каждый раз, когда становилась, на носок. У неё не получалось доверять своему партнеру. И каждое движение выходило не так, как было нужно.
— Что с тобой? Тебя будто подменили, — строгий голос преподавателя с огненными волосами заставляет юную балерину упасть руками в колени и прекратить свой танец.
Кейти пыталась привести дыхание в норму, которое то и дело сбивалось, когда начиналась финальная часть её выступления.
Женщина обратила внимание на Кейт ещё тогда, когда она только переступила порог зала. Черный танцевальный купальник облегал истощившееся тело юной балерины. При каждом прогибе, на ярком свете были видны формы ребер и вогнутый внутрь живот. Темные тени странной формы ложились под веками тускло-карих глаз.
— Ты свободна, Кейт, — безнадежно вздохнув, ответила женщина и указала рукой на дверь.
— Нет, — на выдохе выпалила девочка, — я в порядке. Я могу работать, — резко выпрямившись, ответила блондинка.
— Нет, Кейти. Ты явно не здорова. Тебе надо отдохнуть. Я поищу тебе замену, — отвернув голову, произнесла огненная женщина.
— Пожалуйста… — несколько раз поморгав, произнесла девочка.
— Иди, — строго ответила женщина, — Клайд, сначала! — указав на место посередине, произнесла она.
Кейти несколько секунд стояла с краю, надеясь, что старая преподавательница вновь позовёт её на номер, но этого не произошло. Та, лишь отвлеченно махнула рукой в сторону выхода и продолжила работать с другим танцором.
Блондинка ослабленно ударяет кулаком в белую стену в гримерной и усаживается напротив своего шкафчика. Она поджимает ноги и укладывает подбородок на колени, до боли кусая сжатый кулак правой руки.
Прошла целая неделя с тех пор, как Карл избил Била в столовой и это не стало новостью не для кого, что теперь они с Кейт не общаются. Галлагер ни разу не появился на занятиях, но Дарнелл изредка слышала о том, как Доминик хвалилась своим шлюхам-подругам о проведенных ночах с ним. Ей было неинтересно. Она вновь засиживалась за учебниками до самого утра и протирала пуанты в танцевальном зале.
Добивала себя так сильно, как только могла.
Мышцы медленно и мучительно превращались в кашу, голос потухал, а в глазах больше не было того сияния. Кейт не чувствовала себя на сто процентов прошлой Кейти. Это не та Кейт. Той больше нет.
Она грубо захлопывает дверь студии и быстрыми шагами направляется домой.
Небо низвергало адским пламенем дневного солнца. На улице было аномально жарко для весны и все люди вокруг отбросили свои теплые вещи в шкаф. Чикаго преобразилось.
От усталой боли в мышцах, Кейт не чувствовала под собой твердой земли. Ей казалось, что она парит среди мягких облаков и вот-вот наткнется на воздушную яму и полетит вниз.
Отца не было уже несколько суток. Последнее время он вел себя относительно спокойно, а мать делала вид, словно всё вновь пришло в норму. Она даже ни разу не спросила о том, как Кейт смогла сбежать и главное: зачем.
Всё быстро превращалось в неисчерпаемый водоворот неизвестности.
Карл вновь просыпается в незнакомом месте. Как только он смог распахнуть глаза, то в голове сразу же зазвучал громкий шум, словно кто-то переключил телевизор на неработающий канал. Он не может вспомнить вчерашнюю ночь. Всё как будто в тумане. И лишь пару длинноногих цыпочек, развалившихся на кровати без одежды, дают Карлу хоть какие-то воспоминания о вчерашнем дне.
Галлагер грубо сбрасывает загорелую ногу одной из спящих девушек, отчего незнакомка явно начинает испытывать дискомфорт.
Он делает всё по привычке: надевает одежду и быстро сматывается. Это стало для него обыденным. Проблема остаётся только в том, чтобы разобраться, в каком баре он оказался на этот раз.
Галлагер смотрит на табличку: «Уэльские кошки». Странно, что вчерашняя ночь прошла всего с двумя его работницами, обычно «кошек» бывает гораздо больше.
Он по привычке вытаскивает телефон из заднего кармана и пробегается глазами по пропущенным звонкам от семьи. Последний был несколько дней назад. Как раз тогда, когда Карл решил начать марафон «хорошей жизни». Ему, несомненно, по душе такая жизнь. В ней нет проблем, разве что, голова болит каждый божий день. Но в ней нет доставучих особ, типа Фионы, и в ней нет Кейт.
Галлагер проходит пару кварталов пустующих улиц и попадает точно на бар Кева. Палящее солнце заставляет Карла невольно почувствовать сухость во рту, и он самовольно сворачивает в злосчастное заведение, где его тут же встречает одна из Милковичей. Та, что с огромными сиськами, которые не сошли ещё после долгосрочных родов и суровым темным взглядом, которым может одарить исключительно русский человек.
— Ого, неужели к нам Галлагер пожаловал, — с резким, режущим слух русским акцентом, произнесла Светлана, стоя за барной стойкой и протирая стаканы из-под недопитого виски.
— Плесни текилы, — плюхнувшись на старый стул со скрипучими ножками, ответил Карл и болезненно выдохнул.
— Не рано? — удивленно вскинув ярко накрашенные брови, спросила Светлана.
— Я стар духом, усекла? — вскинув острый подбородок, ответил Галлагер, на что девушка лишь усмехнулась.
— Проблемы? — наливая обжигающую жидкость в протертый стакан, спросила девушка.
— Не-а, — опустошая стакан одним глотком, ответил он и немного поморщился.
— Если хочешь, ты можешь поговорить, — пожав плечами, сказала Милкович, но заранее знала, Галлагер вряд ли раскроет ей душу.
— Нет у меня проблем, блять, — устало закатив глаза, ответил Карл. — Плесни ещё.
— Вероника с меня шкуру спустит, — когда Светлана начинала повышать голос, акцент казался ещё более острым и режущим.
— Я заплачу вдвое, — демонстративно вытащив двадцати баксовую купюру и состроив ухмылку, ответил он.
— Идёт, белый мальчик, — выхватив деньги из рук Карла и засунув их в собственный лиф, произнесла Светлана.
***
Дверь дома раскрывается очень легко, словно она и вовсе не закрывалась.
Кейт ловит себя на мысли, что отец снова напился в стельку и, как обычно, забыл закрыть входную дверь. Она тихо перешагивает порог собственного дома и произносит:
— Я дома.
Но стоит ей сделать всего несколько шагов в сторону кухни, как вдруг чья-то широкая, мерзкая ладонь резко перекрывает доступ кислороду. Неизвестный до боли сжимает хрупкое тело юной балерины. Кейти рефлекторно цепляется пальцами за руку противника, но тот грубо заламывает ей руки.