— Не будешь пить? — тихий кивок и не более, он только наблюдал, как друг закрывает глаза, устало растирая лоб. — Драко, что происходит? Ты принимаешь зелья? Сколько ты спал сегодня? Черт тебя дери, Малфой! Ты выглядишь не просто хреново, а как покойник! Твоя мать вообще в курсе, как ты себя изводишь? Сколько ты ещё будешь себя мучить?! Это не нормально!
— Я переспал с ней, Сил, — тихий хриплый голос был словно призраком воспоминания, заставившим парня замереть и прислушаться снова. Может послышалось?
Неожиданно в комнате стало настолько тихо, что Сильвиусу показалось, что он слышит, как кровь бежит по его жилам. Всё словно замерло. И это лишь от одного предложения.
— С кем? — парень действительно не понимал. Сложно принять такую неожиданную реальность.
— С Грейнджер… в Париже.
Маттерхорн поперхнулся тем глотком, который делал в этот момент, распрыскав дорогой алкоголь по своим коленями.
— Ну ты и свинья, конечно, — приоткрыв один глаз, хрипнул Драко, смотря на попытки друга остановить кашель.
— Свинья?! Нельзя шокировать людей такими заявлениями, когда они пьют! — возмутился тот, сразу же доставая палочку, чтобы избавиться от следов своего позора. Благо перед Малфоем он давно не испытывал стыда. — Как ты это сделал? Вы же… вы же ненавидели друг друга, вроде как.
Драко усмехнулся, видя замешательство на лице друга и его совершенное неверие. Он и сам не сразу поверил в случившееся. Проснувшись вперёд девушки, он долго лежал истуканом, рассматривая изящные черты и бархатную кожу, едва сдерживаясь от желания коснуться снова. Гермиона спала рядом, когда солнце ленивыми лучами пробивалось через плотные портьеры, и игривый солнечный зайчик начал переливаться всеми оттенками тепла на её пышных волосах. Мерлин, как же на самом деле ему нравились её волосы! Такие растрёпанные и непослушные — точная противоположность его самого. Малфой помнил какими они были на ощупь: мягкие и нежные, точно шёлк! Как было приятно их гладить и после, крепко обняв ту, что будоражила его фантазию всю ночь, зарыться носом в эту копну кудрей, утопая в опьяняющем аромате. В ту ночь кошмара впервые не было, и Малфой смог насладиться сном, после понимая, что его райское пробуждение было заслугой той, чьё тепло грело его всю ночь. Гермиона мягко прижималась к его боку, он ощущал её щекочущее дыхание на своём теле, и это успокаивало его саморазрушающуюся психику.
— Так она всё ещё и ненавидит меня, — пожал он плечами, вспоминая, как старательно девушка избегала его всё остальное время, пока он не взял себе пару отгулов. Ему просто надо было подумать. Обо всём.
— А ты? Ты её ненавидишь? — Силли, как всегда, смотрел в самый корень проблемы, заставив Малфоя слегка напрячься и тяжело вздохнуть:
— Не знаю. Я… я точно не ненавижу её. Это что-то другое.
— Жалость?
Драко удивлённо приподнял брови.
— Ты видел Грейнджер? Какая жалость? Это что-то другое…
— Что может быть другое из этой вариации? Ты либо ненавидишь её, либо жалеешь, либо… — друг запнулся, не решаясь произнести свои догадки. Он столько раз слышал от друга о том, какая эта Грейнджер невыносимая, как она его бесит и как он мечтает, чтобы она исчезла из поля его зрения, что закончить своё предложение сейчас казалось преступлением.
— Либо? — Драко же был заинтригован. Такая неожиданная пауза никак не вязалась с болтливой натурой друга.
— Неважно. Это ерунда, — Силли резко почувствовал, что от камина идёт нестерпимый жар и стал нервно дёргать галстук, пытаясь ослабить и без того опущенную петлю. Взгляд ледяных глаз стал пугающим, поэтому парень поторопился допить весь джин и призвал к себе всё ещё нетронутый стакан друга. Не пропадать же напитку? Так он оправдал свой невроз от строгого взгляда.
— Силли… договаривай, если начал, — голос Малфоя звучал угрожающе. Мужчина стиснул зубы и кулаки, просто прожигая друга взглядом. Он мог бы пробить его защиту, мог бы прочесть мысли, но считал это ниже своего достоинства. Подобные грязные привычки он оставил в страшном прошлом и не желал к ним возвращаться.
— Ну, ты же знаешь эту ерунду. От ненависти до любви… шаг всего лишь. Бред, конечно, — нервно хихикнул товарищ, и его синие глаза испуганно забегали по сторонам в поисках темы, на которую можно перевести диалог. А Драко впервые задумался о таком положении дел.
Любил ли он Грейнджер? Это вряд ли. Его чувства скорее базировались на логике. Он считал её привлекательной — это факт. И то, что её тело возбуждало его — тоже было бесспорно. Но вот любовь?
Драко нахмурился, представляя себе, что мог бы встречаться с доставучей Грейнджер, слушал бы её нравоучения и опять чувствовал себя неучем. Эта ведьма всегда умела преподнести истину в такой форме, что непременно задевала его за самое живое. И в то же время он вспомнил какой искренней она была, говоря о своей мечте, как тепло представляла своё будущее с семьёй и как чётко видела картину мира. И впервые ему эта перспектива не показалась раздражающей. Это не было любовью, но Грейнджер была ему приятна.
— Не думаю, что я люблю её, — неожиданно спокойно сказал Малфой, чем шокировал друга ещё больше. Это шло вразрез со старыми представлениями об этом человеке. — Но мне она кажется красивой. И умной. О, да, Грейнджер непременно самая умная ведьма из всех, что я встречал. Иногда даже слишком, но это же не плохо? А ещё она настоящая, говорит, что думает и делает то, что считает правильным. Её не заботит мнение вокруг, а поэтому её собственное мнение всегда уникально и непредвзято. Конечно, она трудоголик до мозга костей и просто чокнутая на работе, но это скорее срабатывает её гриффиндорская верность делу и правде.
Сильвиусу показалось, что он услышал грохот своей челюсти, ударившейся о пол. Либо Драко точно заколдован, либо сам ещё не дошёл до осознания того факта, что втрескался он по самые помидоры. Брюнет нервно прокашлялся, стараясь сесть ровно. Неожиданно он почувствовал себя очень неуютно. Это только подумать! Малфой любит Грейнджер! И сам ещё этого не понимает. Идиот!
— Ну… поговори с ней. Если она так хороша, то общаться явно можно, — осторожно предложил он. Драко повернулся к нему с мягкой усмешкой, что сквозила скорее болью, чем радостью.
— Ты же сам говорил. Она ненавидит меня. А теперь, так тем более! Грейнджер никогда не будет общаться с бывшим Пожирателем.
— Но это же Грейнджер! Вечно защищает кого-то. Слышал, что она давала показания в твою защиту.
— И я понятия не имею, зачем она это делала, — хрипло протянул Драко, вспомнив, как часто встречал её имя на страницах своего дела. — В любом случае, в какой-то мере я её должник. Может, со временем мне удастся отблагодарить её.
— А зачем ждать? — Драко удивился воодушевлению со стороны друга, но тот только заёрзал, чтобы сесть ближе к краю. — Слышал, что Министерство скоро устраивает приём. Вы там что-то начудили во Франции, и теперь мы с французами, вроде как, ещё большие партнёры. Обмен опытом и все дела. В одиночку на такие приёмы не ходят. Ты сам знаешь правила. Позови её. Вы же вдвоём это сделали, будет нечестно разделять вас. — глаза Сильвиуса загорелись от ожидания. Он почти прыгал на месте от нетерпения и желания увидеть, как Драко будет добиваться расположения своего бывшего врага. Он прекрасно видел, как воевали эти двое в Хогвартсе. Будучи на несколько лет младше, у него была прекрасная возможность наблюдать эти громкие взаимоотношения. О них всегда ходил шёпот между факультетами. Младшие приписывали этим двум что-то большее, особенно романтичные девчонки. Но когда Грейнджер спелась с рыжим, а Драко обручился с Гринграс, фанатские страсти утихли.
— Ты в своём уме? Иногда, мне кажется, что ты брат психопатки Лавгуд. Что в слове «ненависть» тебе не понятно? Это невозможно. Однозначно, она пошлёт меня куда подальше или вообще проклятье бросит. Грейнджер — настоящая стерва.