Сидни Шелдон
Интриганка
«Тогда всепоглощающая страсть в груди, змее Аароновой подобно, все остальное пожирает».
Папа Римский Александр.
«Эссе о человеке»
Эпистола II
«Алмазы обладают такой прочностью, что при попытке расколоть их молот ломается, а наковальня может сдвинуться с места. Невидимая сила, бросающая вызов двум высшим силам Природы – железу и огню, – может быть покорена с помощью бараньей крови. Алмаз надо поместить в свежую и теплую кровь, но даже тогда нужно долго бить по нему молотом».
Плиний Старший
ПРОЛОГ
КЕЙТ. 1982 ГОД
Давно знакомые, не забытые призраки, пришедшие отпраздновать ее день рождения, заполнили просторный бальный зал. Кейт Блэкуэлл наблюдала, как они бесшумно скользят между живыми, из плоти и крови, ничего не подозревающими гостями в смокингах и сверкающих драгоценностями вечерних туалетах; перед ее мысленным взором медленно разворачивалось полуфантастическое красочное зрелище…
Сто приглашений на сегодняшний вечер в Сидар-Хилл-Хаус, сто человек сочли за честь посетить великолепный бал. Сотня гостей.
«Не считая призраков», – мрачно усмехнувшись, подумала Кейт Блэкуэлл.
Виновница торжества, стройная миниатюрная женщина, обладала столь горделивое осанкой, что казалась намного выше, чем была на самом деле. Трудно было, хоть однажды увидев, забыть это лицо: гордый профиль, сумеречно-серые глаза и упрямый подбородок, наследие шотландских и голландских предков, чья кровь смешалась в ее жилах. Когда-то роскошная густая копна черных волос поредела и побелела, изящные складки бархатного платья цвета слоновой кости красиво оттеняли тонкую полупрозрачную, как у некоторых стариков, кожу.
«Совсем не чувствую себя девяностолетней, – подумала Кейт Блэкуэлл. – Куда ушло время, невероятно долгое время?…»
И снова окинула взглядом танцующие привидения:
«Они знают. Они все время были здесь. Проводили со мной эти годы, стали частью моей жизни».
Она заметила Бэнду; горделивое черное лицо сияло от радости. Рядом стоял Дэвид, ее дорогой Дэвид, такой же высокий, молодой и красивый, как в тот день, когда она влюбилась в него с первого взгляда; муж улыбнулся Кейт, а она подумала:
«Скоро, родной, скоро».
Как жаль, что Дэвид не дожил и не успел увидеть своего правнука!
Кейт вновь обежала глазами большую комнату и наконец заметила его около оркестрантов. Поразительно красивый восьмилетний мальчик со светлыми волосами, в черном бархатном пиджачке и брюках из шотландки, был точной копией пра-пра-деда, Джейми Мак-Грегора, портрет которого висел над мраморным камином.
Будто почувствовав ее взгляд, Роберт повернулся, и Кейт, подняв руку, поманила его к себе.
Бриллиант чистейшей воды в двадцать карат, поднятый отцом Кейт с песчаного берега почти сто лет назад, рассыпал сноп искр, отразив сияние хрустальной люстры. Кейт удовлетворенно следила за пробирающимся между танцующими гостями Робертом.
"Я – прошлое, – подумала она. – Роберт – будущее. Когда-нибудь мой правнук станет во главе «Крюгер-Брент Лимитед»!
Мальчик наконец добрался до кресла Кейт; она подвинулась, давая ему место.
– Тебе весело, бабуля?
– Да, Роберт, спасибо!
– Потрясающий оркестр. Дирижер ужасно плох. Кейт непонимающе взглянула на правнука, но морщинки на ее лбу тут же разгладились.
– А, поняла. Хочешь сказать, что он на самом деле очень хорош?
– Точно! – расплылся в улыбке Роберт. – Тебе и вправду не дашь девяносто.
– Между нами говоря, – засмеялась Кейт, – я совсем не чувствую себя старухой.
Ручонка Роберта скользнула в ладонь Кейт, и оба, довольные собой и друг другом, молча сидели, разглядывая гостей; восьмидесятилетнее различие в возрасте нисколько не служило помехой.
Кейт заметила в толпе танцующих внучку. Несомненно, она с мужем были самой красивой парой в этом зале.
Мать Роберта увидела сидящих сына и бабушку.
«Какая невероятная женщина, – удивилась она про себя. – Поистине, у бабушки нет возраста. Никто и представить не может, сколько всего ей пришлось пережить!» Музыка смолкла; дирижер объявил:
– Леди и джентльмены! С удовольствием представляю вам юного музыканта Роберта!
Роберт крепко сжал пальцы прабабки, поднялся, направился к роялю и сел. На лице ребенка появилось серьезно-сосредоточенное выражение, пальцы забегали по клавишам. Мальчик играл Скрябина; серебристые звуки поплыли в воздухе, словно играющий в волнах лунный свет.
Мать, затаив дыхание, думала только об одном:
«Он гений. И станет когда-нибудь знаменитым музыкантом…»
Он уже больше не ее ребенок, родной маленький мальчик. Роберт принадлежит всему миру.