Вчера, например, Софья выгнала из прихожей перед спальней, малолетнюю баронесску в одной шемизе (рубахе). Деточка, видишь ли, заблудилась. А верхнюю котту сняла, поскольку, де, жарко. Взгляд, которым герцог проводил "заблудшую овечку" в тонком просвечивающем полотне, привёл Софью в бешенство. Она не могла, из-за возраста, играть с этими наглыми соплячками на их поле. А удерживать Генриха на своём... требовало постоянных усилий.
По сути, само существование княгинь и их людей держалось на "одном гвозде".
Нет, это не тот "гвоздь", о котором вы подумали.
"Благосклонность" Генриха была вызвано не только плотским, но и "душевным" интересом. Едва эта смесь "интересов" ослабнет, как не защищаемые более законом, обычаем, родовыми связями... чужаки и чужачки станут "охотничьей дичью" для местных. Тогда и келья в монастыре с суровым уставом будет "манящей гаванью", "желанным приютом".
Ситуация весьма не нова: десятки и сотни тысяч женщин, оказавшихся в любовницах, фаворитках, наложницах прилагают всем мыслимые и немыслимые духовные и физические усилия дабы удержаться на "гвоздике" местного "лягуха на кочке" - здесь-сейчастного альфа-самца. Не важно какой он самец, важно, что альфа.
-- Мой муж едва ли не публично сношает мою матушку. О том, с какими криками и в каких позах ты отдаёшься ему - судачат на всех перекрёстках Германии...
-- Да наплевать! Пусть клевещут. Пока его уд крепчает у меня в кулаке - я держу в кулаке всю Саксонию!
Ростислава внимательно разглядывала свою раскрасневшуюся матушку.
Курва. Здесь говорят - фуре. А она сама - "курвина дочка"? Фуритка? Фурсетка? Фурия? Соседние народы вместо "ф" произносят так, как и пишется - "х". Хуре, хора. Тогда мы с ней - хористки.
Думать так о себе было неприятно. Тоскливо. Потому Софья, с её неистребимым оптимизмом, так и не думала. Не желала знать, что о ней говорят, как её называют множество людей в Саксонии. Её устраивало нынешнее положение дел, она полагала, что так будет всегда, что Генрих будет смотреть на неё влюблённым взглядом, исполнять её милые прихоти. Она просто не хотела понимать шаткость нынешнего положения. Неизбежность его прекращения.
Ростислава тяжело вздохнула. Объяснять очевидное... глупо. Но надо.
Как пересказывал Воевода дальнего восточного мудреца по имени "У!", у которого, видимо, неплохо получалось то, за что его прозвали Сунь-и-Цзынь:
"Беды приходят тогда, когда люди в своей лени забывают заботиться о себе".
Новых бед Ростислава не хотела, а лениться стало так ску-у-учно...
-- Что дальше, матушка? Любовь моего мужа к тебе... не вечна. "Если тебе сто раз скажут - свинья, то ты захрюкаешь". Генриху непрерывно рассказывают гадости. О тебе. Когда он захрюкает?
Софья странно хмыкнула и странно ухмыльнулась. Встряхнула головой:
-- Уже. Третьего дня. Мы с ним... играли. В разных зверей. У него неплохо получался кабан. Настоящий вепрь. Даже покусал немножко. И хрюкал... страстно.
Её победный, хотя и несколько смущённый вид со вздёрнутым носом раздражал Ростиславу. Не ей бы, шестнадцатилетней девчонке, учить и оберегать собственную матушку. Ей бы "вкушать мёд мудрости", полагаться на родительницу да изредка капризничать по-детски. Возложив ответственность и прочие заботы на старшую и опытную. Увы, уже были примеры, когда пришлось спасать матушку от... возможных последствий чересчур вольного поведения.
Глава 655
-- Ты ведёшь себя неосторожно, вызывающе. На каждом пиру, стоит дворянам чуток подпить, как они начинают делиться по углам своими... м-м-м... фантазиями. Как бы они тебя... и так, и этак...
-- Ничего. Пусть чаще штанишки свои стирают.
-- Они уверены, что все мы такие. И лезут на всех моих дам и служанок.
-- Списочек лезунов? Я Генриху скажу - он их вмиг...!
-- Ага. Потом. После того. Как тех двоих.
-- Это когда ты, доченька, кинулась телом своим честь родительницы защищать? Чтобы, не дай бог, посторонние лишнего не увидели? Так тебя ж никто не просил. Это ж ты сама... Блуданула. И кто из нас более неосторожно себя ведёт? Да и, помниться, тебе понравилась. Когда тебя... хе-хе-хе... прям на лестнице напеременку...
Ростислава, глядя в наглые, весёлые глаза раскрасневшейся матушки, и сама начала краснеть.
Да уж, был такой... героически-сексуально-спасательный эпизод. С её личным участием.
В середине февраля, отгуляв свадебные празднества с приключениями, новобрачные отправились в дом мужа, в Брауншвейг. Огромный обоз с людьми герцога и герцогини, сопровождающими их владетельными и не очень особами, свадебными подарками и приданым, двинулся на восток по здешним, раскисшим от начавшейся распутицы, дорогам.