Ивашко, принявший за время похода роль старого, вечно бурчащего, но доброго в душе, наставника-защитника-кормильца, поинтересовался здоровьем и проверил охрану. Фриц лепетал от восторга и предрекал долгую и счастливую жизнь. Естественно, в том замке который сложился в его мечтах вот только что. Беня сдержанно поздравил и, извинившись, исчез:
-- Есть много интересных людей. Они там нынче выпили и разболтались. Схожу послушаю.
Пустили и Конрада.
-- Ваше Высочество! Я чрезвычайно польщён! Счастье лицезреть... в этот волнительный момент... огромная честь... припадая к вашим стопам... я навсегда сохраню в памяти...
-- Конрад, я что, так плохо выгляжу? Ты говоришь так, будто прощаешься с телом.
-- С-с телом? В-вашим?! Но мы... с вашим телом... ещё не настолько знакомы... чтобы уже прощаться...
-- Я знаю, что ты любитель пошлостей и непристойностей. Но ты заговорил так, будто меня уже принесли на кладбище.
Конрад оглянулся на возившуюся с тряпками в углу служанку и шёпотом спросил:
-- Что, настолько... плохо?
-- Когда ты сослепу крутил мне сиськи - было лучше.
Парень мгновенно побледнел, вспомнив упомянутый госпожой эпизод их знакомства, воровато оглянулся на служанку и, приблизившись ещё на шаг, глядя в обведённые тёмные кругами глаза герцогини, зашептал:
-- Ва-ваше вышство... пожалуйста... не надо о... о том... если об этом узнают...
-- Успокойся. Я никому не скажу.
-- А... она?
Конрад кивнул на служанку.
-- А она не знает немецкого.
-- Э... Вы уверены? Люди быстро учат языки. Когда в этом есть надобность. Особенно те слова, которые они часто слышат. Ну... крутить сиськи...раздвинь ляжки...
Оба посмотрели на служанку, вскинувшую голову от штопки на последние слова.
-- Мда, - подумала Ростислава, - не следует сильно надеяться на взаимное языконезнание. Мои люди всё лучше понимают туземное наречие. Это - хорошо. Но нужно предусматривать...
-- Ладно. Я не об этом. Вчера - свадьба, сегодня - пир, что завтра?
-- Завтра - охота. Епископ обещал матёрого кабана. Потом пир с этим кабаном. Потом - соревнование миннезингеров и народные танцы. Потом - всё. Довольно скромно. Сезон, знаете ли, погода, сами понимаете. И вообще - мало времени на подготовку.
Ростислава взглянула в окно, поморщилась:
-- Тошно. Скучно. Они целыми днями едят, пьют и орут свои боевые саксонские песни. А я тут сижу. Смотреть на эти красные распаренные морды... в жаре, духоте и копоти... Хочу прокатиться по окрестностям. Лёгкая прогулка. Минимум свиты. Верхом.
-- Э... но благородные дамы не ездят верхом.
-- Конрад, самая благородная здесь я. Если я прокачусь завтра верхом, то твоё утверждение станет неверным. Скажи Ивашке о моём желании и подберите лошадей.
Ростислава подумала мгновение и добавила:
-- А вот остальным... герцогу, матушке моей... об этом знать не надо. Иди.
Утром, ещё затемно, сотни всадников и десятки повозок устремились через ворота замка. Герцог уже в седле осушил кубок подогретого вина "на дорожку", помахал им кучке женщин, наблюдавших отъезд охотников с внутренней галереи замка, дал шпоры и поскакал. В предвкушении большой хрюкающей добычи. Ну о-о-очень большой!
Через час, без помпы и провожающих, через те же ворота выехала скромная немногочисленная кавалькада.
На первом же перекрёстке Конрад придержал коня и обратился к ехавшему на смирной белой кобыле юноше, по виду - оруженосцу или сынку небогатого дворянина.
-- Так куда едем, Ваше Высочество?
-- Давай подъедем к горам. А там посмотрим.
Ростислава надвинула пониже капюшон пенулы (круглый плащ) и направила коня к видневшимся в серости зимнего дня склонам хребта Виенгебирге. Конрад замешкался.
Первое потрясение от вида герцогини в мужской одежде, от её верховой посадки - совершенно дикарской! с согнутыми коленями!, правильной хватки поводьев... уже прошло. Но видеть, как госпожа, герцогиня! восседает в седле, широко раздвинув ноги, обтянутые этими... варварской одеждой! штанами! как полы её... странной сюркотты, которые схизматы называют "kaftan", поднимаются на каждом скачке лошади, открывая взору маленькие, как у мальчишки, бёдра и ягодицы. Пусть бы и прикрытые сукном. Видя контур... нетрудно вообразить всё остальное.
Хорошо, что никто из саксонцев, кроме него, Конрада, такое не видит. А вот ему... мда. И, как на грех, в замке нет ни одной покладистой служаночки! А которые есть - уже все покладены. Там столько высокородных и богатых гостей, что простому фону... В город, что ли, сходить?
Всегда, все европейцы со времён ещё древних римлян, знают, что одежда для ног должна быть обтягивающая. Настоящие аристократы даже обувь не носят. Башмаки - для простолюдинов! Аристократ носит шоссы с вшитой кожаной подошвой. А эта! Высокородная дама! В высоких сапогах! На стройных ножках...