-- Обычное дело, мадам. Зря вы посмотреть пришли. На каждый турнир, кроме благородных рыцарей - и их дам, само собой, собирается куча всякого сброда. Ворьё, мошенники. Бездельники, шлюхи... Извиняюсь. Они устраивают разные... гадости. Ссорятся между собой. Режутся. Подонки, извините за выражение.
-- Спасибо. Я... я пожалуй... поеду домой. Что-то мне... нехорошо.
Софья проводила дочь до паланкина. Тихонько спросила:
-- Узнала?
-- Да.
-- Ладно, отдыхай. Носилки прислать не забудь. Я тут останусь - хочу досмотреть.
Я не боюсь. Ничего-ничего. Ни живых, ни мёртвых. Ничего особенного не случилось - жизнь всегда кончается смертью. Им повезло - они умерли вместе, в один день. Молодыми и здоровыми, без мук.
Спокойно. Вдох-выдох. Я - бесстрашна и бесстыдна.
Занавески паланкина были закрыты, но герцогиня не позволяла своим чувствам проявляться на лице. Обычная, сосредоточенная, слегка скучающая маска.
Замок был пуст. Кроме пары стражников у ворот да суетни на кухне, где шла подготовка к вечернему пиршеству, людей видно не было. Все, кто нашёл повод, сбежали на турнир. Какой яркий контраст с многолюдством и праздничной суетой утра!
Жара, тишина, безлюдье. Затишье. Перед вечерним банкетом.
На пути к своим покоям герцогиня не встретила ни души. Как странно идти одной. Без служанок и конвоя. В пустых переходах. Без слуг и придворных. Непривычно и тревожно. А вот и мои апартаменты.
В прихожей, улегшись поперёк прохода, храпел здоровенный прусс.
Ивашко в последние недели начал увеличивать число бойцов. Стало уже понятно, кто из гребцов на что годен, кто хочет вернуться, а кто остаться. Для драки новобранцы уже годились. А вот насчёт караульной службы...
Герцогиня осторожно переступила через храпящего здоровяка и проскользнула в спальню. Фрида осталась среди зрителей турнира. Стаскивать с себя жаркое тяжёлое многослойное платье пришлось самой. Она уже скинула кольчужку и тонкий поддоспешник, оставшись в одной короткой нижней рубашке, как странный звук из соседней комнаты привлёк её внимание.
Рывком схватила выложенный на постель стилет, оглянулась на дверь в прихожую. Позвать охранника? А если это просто ветер? Или там вообще никого нет, просто мышка пробежала, хвостиком махнула, портьера качнулась?
Осторожно, на цыпочках подошла к двери. Послушала, стараясь отделить посторонние звуки от грохота собственного сердца. Встала, как учили, в сторону и толкнула дверь. Дверь скрипнула и... и ничего.
-- Уф. Показалось.
Герцогиня вошла внутрь и огляделась.
Комнатушка используется в качестве гибрида ванной и кладовки. Корыто, ширма, шкафчик, два ведра замотанных... Из-под ширмы видна женская туфля.
С ногой в ней.
Ростислава чуть не заорала. Постояла, держась рукой за сердце. Выдохнула. Ещё раз. Ещё. Выставив вперёд руку со стилетом, осторожно двинулась к ширме. Заглянула. На полу, на коврике, в полутьме помещения, свернувшись калачиком, мирно посапывала девушка-служанка.
-- Ф-фу. Но... но у меня нет такой служанки!
Ростислава сунулась ближе к закрытой платком голове незнакомки, попыталась сдвинуть ткань. И была мгновенно схвачена за руку, рывком опрокинута на пол и осёдлана: незнакомка уселась на неё верхом, практически легла на неё, прижимая откинутую в сторону руку с ножом к полу.
Платок у "наездницы" сбился на лицо, она мотала головой, потом сдвинула его на затылок.
-- Ой. Егорушка! Наконец-то! Живой! Как я о тебе волновалась! Целый? Не ранен? Как дело сделалось?
-- Целый. Тока притомился, ночь не спавши. Потом тоже... нервенно было. А дело - сделано как велено.
-- А чего прямо под помостом? Возле самого места... где главные.
-- А ты с откуда знаешь? Нашли уже?
-- Нашли. Да не поняли. Ты зачем их раздел?
-- Я?! Кого?! Ты чё? Мне тама с одёжонкой возиться...
-- А чего ж тогда?
-- А я знаю? Может, нищебродь какая... тама с утра по округе такие морды ползали...
-- Страшно было?
-- А то! Я их прям с начала почти увидал. Как они с города вышли. Давай за ними. А близко-то не подойти! А ну как заметят, сторожиться будут. Два раза терял. А они всё среди людей толкутся. В одном месте поторгуются, в другом приценятся. Языками ля-ля-ля, хихикают чегой-то. А времечко-то идёт, солнышко-то подымается. Аж вспотел. Тут они к этому... ну... помосту. Где места вельмож всяких. Поверху всякие слуги суетятся, то ленты, то цветы... в последний минутку... а эти под настил. Там-то столбы стоят, решётки, занавешено. Темно. Они в тую темень и... нырк. Ну, думаю... Выждал малёхо и следом. Под мешковину тую занавесью. Тихохонько. Сбоку. А не видать ничего. Пригляделся, к темноте попривык. Глянь, а он-то её промеж столбов тамошних поставил... так это... как козу... и пыхтит... старается во весь дух. Будто чеканщик по меди узор молотком... тык-тык... аж заваливается на неё... левой-то в перекладину упёрся и... и наяривает... а тут поверху, по настилу-то... тащут чего-то, топают. Грохот - будто по ушам. Тут я к нему со спины не дыша на цыпочках... и ножиком по горлу... он-то хр-хр... а ещё толкается. И на неё повалился. А у ней-то платье-то на голове. Она-то, видать, тоже... не сразу поняла. Головой в землю воткнулась и спрашивает: Вас? Вас ист лос? Я его влево пихнул, она вправо выбираться начала. Как платье с головы... ну... слезло, так я её за волосы и по горлу. Как перхать перестала - ножик вытер, отдышался малость и ходу.