"...установлено 7 военных щитов, из которых королю принадлежит первый; епископам, аббатам и аббатисам - второй; светским князьям - третий, если они становятся вассалами епископов; сеньорам - четвертый; лицам, могущим быть шеффенами, и вассалам, - пятый, а их вассалам - шестой. Как христианство в седьмом веке в точности не знает, как долго этот век будет существовать, точно так же и о седьмом щите неизвестно, имеет ли он ленное право и военный щит. Шестой щит превратился в седьмой благодаря тому, что светские князья стали вассалами духовных князей, чего раньше никогда не было. Как феодальная лестница кончается на седьмом щите, точно так же и родство заканчивается седьмой степенью".
Иноземцы и иноверцы не подпадают под систему "семи щитов", если только не получили признание статуса от местного правителя. Т.е. считаются более низкого происхождения, чем даже "вассалы вассалов шёффенов". И вызвать на поединок дворянина не могут.
Второе же касается используемого оружия. Местные к такому набору предметов привычны, русские из Всеволжска - нет. Дав своим людям оружие, более эффективное, чем у туземцев, я, тем самым, нарушил равенство. И лишил возможности выступать в судебных поединках со своим оружием.
Наконец, Ростислава с самого начала запретила своим людям принимать вызовы. Опасаясь потерь среди своей, немногочисленной по сравнению с дворянством Саксонии, свиты. Это вовсе не отменяло "необходимой защиты", но исключало ритуализованные поединки.
Даже зная имена убийц и обстоятельства совершения преступления, Ростислава не могла наказать преступников в обычном саксонском суде.
***
-- Ты прав, Егорушка. Плохо. Друг твой остаётся не отомщённым. Но сделать мы ничего не можем. Пока. Я понадеялась, было, на Длинного Густава, помнишь такого? Но он не приходил...
-- А я его видел! Ну, утром, пока за этими... Какой-то он... странный. Типа приказчик у рыбника. Ну, рыбой солёной торгует. Возле ристалища.
-- Вона как... Нет, тебе нынче соваться туда... отоспись сперва.
Парень потянулся с поцелуем, но Ростислава, улыбаясь, отклонилась:
-- Но-но. Я снова герцогиня. Беги. И разбуди этого... спящего кабана.
Очумело трясший головой не проснувшийся ещё окончательно охранник на пороге, как и прибежавший из коридора напарник, узнали много нового о ожидающем их ближайшем будущем после возвращения старшего сотника.
А герцогиня забралась в постель и, вспоминая разные приятные моменты своей жизни, преимущественно Всеволжского периода, довела себя до того... чего она не получила от столь "скорострельного" Егорушки.
Глава 668
Разбудила её вернувшаяся на закате матушка.
-- Нет, ты представляешь?! Эти придурки до сих пор не поняли! Что..., - Софочка огляделась - нет ли лишних ушей, - что место... вакантно.
-- Ты же никому ничего конкретно не обещала?
-- Ты хочешь меня учить жизни?! Конечно, нет. Собирайся. Разные херры поломали себе руки, ноги и головы в достаточном количестве. Теперь будут пьянствовать. Генрих зовёт на пир. И не вздумай такую морду корчить! Мы - в восторге! Мы в совершеннейшем восторге! От этого всего. От турнира, храбрости, доблести и... и прочего идиотизма. Три заезда! Представляешь! Три раза на одни и те же грабли! Столько человеческой и конской мощи, выучки, железа... в песок ристалища. Их бы в Степь, против половцев!
-- Брось, мама. Куда им против кыпчаков. Сдохнут от жары и безводья. Ума-то нет.
***
Именно так - "от безводья", жары, дыма горящего кустарника, стрел и сабель воинов Саладина, но более всего - от отсутствия "ума" у предводителей, и погибнет в РИ армия Иерусалимского королевства на "рогах Хотина".
***
Пир герцога, на который были приглашены многочисленные участники турнира, начался с подведения итогов состязаний прошедшего дня - "гербовой король" объявлял победителей:
-- Славный рыцарь фон Кое-какой-бург в первой схватке выбил из седла славного рыцаря фон Какой-то-дорф. Конь и доспехи побеждённого переходят к победителю. Сумма и срок внесения выкупа - на усмотрение сторон.
Фон бург воздвигался из-за стола и объявлял "своё усмотрение". А фон дорф произносил типа: "Всё отдам. Мамой клянусь". После чего все дружно троекратно поднимали кубки. Сперва за доблесть фон бурга, потом за честь фон дорфа. И главное: во славу герцога. Который устроил такой прекрасный праздник. А писцы записывали соглашение в свои писцовые книги.